Александр Чудинов - Французская революция [litres]

Впрочем, самым важным оставался Париж. За него отвечал Пьер-Франсуа Реаль – бывший активный якобинец и член Коммуны Парижа, сблизившийся при Термидоре с Баррасом, а затем и с Жозефиной Богарне. После 18 фрюктидора он был назначен комиссаром Директории при департаменте Сена и должен был обеспечить заговорщикам поддержание порядка в столице. Там в эти дни собрались едва ли не все популярные в народе военачальники, но далеко не каждый из них готов был поддержать грядущий переворот.

Любопытно, что и неоякобинцы готовы были сделать ставку на генерала Бонапарта, вручив ему высшую власть. Однако, встретившись 16 брюмера с Журданом, Наполеон отказался от сотрудничества с ними, поскольку у неоякобинцев не было большинства в Советах, – он лишь обещал, что все будет сделано в интересах Республики.

16 и 17 брюмера были сделаны последние приготовления, окончательно распределены роли и отпечатаны плакаты с воззваниями. Сведения о заговоре стали постепенно просачиваться за пределы узкого круга, нужно было торопиться, тем более что 17-го вечером Бонапарт был приглашен на ужин к Баррасу. Не желая рисковать, он отправил вместо себя адъютанта. Это могло насторожить опытного Директора и показать ему, что на сей раз он не в игре.

18 брюмера (9 ноября) все было разыграно как по нотам. Бонапарт с раннего утра собрал у себя верных офицеров. За безопасность Советов отвечали инспекторы залов заседаний. С пяти до шести утра депутатов Совета старейшин поднимали с постелей, вручая им заготовленные инспекторами приглашения на раннее заседание. Оно началось в семь утра, и им сообщили, опять же от имени инспекторов, что заговорщики стекаются в Париж и угрожают национальному представительству. Ни кто такие эти заговорщики, ни чего они хотят – об этом не было сказано ни слова; утверждалось только, что заговор угрожает «свободе» и «отечеству». Впрочем, можно было предположить, что заговор этот неоякобинский. Инспекторы потребовали от депутатов действовать быстро: «достаточно одной минуты, но, если упустить это мгновение, республика будет существовать и дальше, но ее скелет окажется в лапах стервятников, дерущихся между собой за ее обглоданные кости».

Совет тут же принял декрет о том, что 19 брюмера Законодательный корпус должен собраться в Сен-Клу. Ответственным за его исполнение был назначен Бонапарт, который выступил перед депутатами с краткой речью. Он обещал арестовать заговорщиков и ответил на обвинения, которые никто ему не предъявлял: «Пусть не ищут в прошлом примеров, которые могли бы задержать принятие решения! Ничто в истории не напоминает конец восемнадцатого века, ничто в конце восемнадцатого века не напоминает нынешний момент». Далее генерал отверг все параллели, которые носились в воздухе, – с Брутом, Кромвелем или Монком, а также с многочисленными переворотами эпохи самой Французской революции.

Теперь необходимо было быстро разобраться с Директорами. Гойе был приглашен к Бонапарту на завтрак, но почуял ловушку и не пошел. Вместо этого он объявил о срочном созыве заседания Директории. Сийес и Роже Дюко к этому времени уже присоединились к Бонапарту. Баррас обещал свою поддержку и отправил на разведку в Тюильри секретаря, к которому генерал публично обратился со словами, получившими потом широкую известность:

Что вы сделали с той Францией, которую я вам оставил столь блистательной? Я оставил вам мир, а нашел войну, я оставил вам победы, а нашел неудачи, я оставил вам взятые в Италии миллионы, а нахожу повсюду грабительские законы и нищету. Что вы сделали с сотней тысяч французов, которых я знал, со всеми моими товарищами по славе? Они мертвы.

Так далее не может продолжаться, не пройдет и трех лет, как это приведет нас к деспотизму. Мы же хотим республику, республику, основанную на равенстве, нравственности, гражданской свободе и политической терпимости.

В отсутствие кворума Гойе и Мулен не могли принимать никаких решений, тем более что командование размещенными в столице войсками и охраной Законодательного корпуса было поручено Бонапарту.

К часу дня Барраса уговорили подать в отставку, и он под эскортом драгунов отправился в свое поместье. Поддержал заговорщиков и министр полиции Фуше. Сийес и Роже Дюко также подписали заявления об отставке. Теперь у Гойе и Мулена не было никакой возможности воспротивиться перевороту. Все, что председатель Директории смог сделать, – это бросить Бонапарту в лицо: «Вы высадились, узнав о наших победах. Республика повсюду одерживает победу, и одерживает она ее без вас, а вы пришли, чтобы предложить нам нас спасти!»

Вернувшись в Люксембургский дворец, отведенный Директории, Гойе и Мулен увидели, что на его охрану заступили армейские подразделения под командованием генерала Моро, превратившегося в их тюремщика. Они попытались обратиться с посланием к Советам, однако письмо было перехвачено заговорщиками.

Хотя датой переворота считается 18 брюмера, в тот день, по сути, никакой смены власти еще не произошло.

19 брюмера Законодательный корпус собрался в Сен-Клу. На заседании Совета старейшин было зачитано послание Барраса, в котором тот информировал депутатов, что занимал свою должность «исключительно из-за горячей любви к свободе», и напоминал им о том, что это он открыл Бонапарту путь к славе. Теперь, когда угроза свободе ликвидирована, писал Директор, он может «вернуться в ряды обычных граждан». После этого ряд депутатов потребовал у инспекторов предъявить доказательства заговора. Один из них даже напомнил, что прошли времена Комитета общественного спасения, когда тот мог заставлять Конвент принимать декреты под надуманными предлогами. Пока шло обсуждение, Совет известили, что уже четыре Директора подали в отставку, а пятый арестован Бонапартом. Иными словами, не добившись отставки Гойе и Мулена, заговорщики решили обмануть депутатов.

Совет пятисот собрался на полтора часа позднее, и обсуждение в нем проходило во стократ более бурно. Звучали слова о роялистском заговоре. Председателя Люсьена Бонапарта подвергли оскорблениям и угрозам. По предложению одного из депутатов члены Совета стали приносить клятву на верность Конституции. Все это время участники заговора находились поблизости; симпатизировавшие им депутаты и адъютант Наполеона извещали Бонапарта, Сийеса, Роже Дюко и других о том, что происходит. Когда Бонапарт узнал, что Совет пятисот приносит клятву на верность Конституции, он воскликнул, обращаясь к Сийесу: «Ну! Вы видите, что они делают!», на что Сийес спокойно ответил: «Принести клятву верности части Конституции, это еще куда ни шло, но Конституции в целом – это уже слишком!»