Кирилл Галанкин - Судмедэкспертиза [Увлекательная история самой скандальной науки] [litres]

За преступления против личности преду-сматривались такие наказания, как кровная месть по принципу «око за око», штрафы, взимаемые в княжескую казну, и выплаты пострадавшему или его родственникам.

Вот несколько отрывков из «Русской правды».

«Убьет муж мужа, то мстит брат за брата, или сын за отца, или сын брата, или сын сестры; если не будет никто мстить, то 40 гривен за убитого…»

«Если убьют огнищанина [15] Огнищанин (от слова «огнище», обозначавшего очаг) – должность управляющего княжеским хозяй- ством в Древней Руси. умышленно, то убийце платить за него 80 гривен, а люди не платят; а за княжеского подъездного [16] Подъездной – сборщик податей и прочих доходов в княжескую казну. 80 гривен…»

«А если украдут чужого пса, или ястреба, или сокола, то за обиду 3 гривны…»

«А тот, кто схватил вора, получает 10 резан [17] Резана – денежная единица Древней Руси, составлявшая 1/50 гривны, вес которой в разное время варьировался от 163 до 204 грамм серебра. , от 3 гривен мечнику 15 кун [18] Куна – денежная единица Древней Руси, составлявшая 1⁄25 гривны в X–XI веках и 1/50 гривны с XII века до начала XV века. , за десятину 15 кун, а князю 3 гривны. А из 12 гривен поймавшему вора 70 кун, а в десятину 2 гривны, а князю 10 гривен…»

Вещественные доказательства «Русская правда» ставила выше свидетельских показаний, причем свидетельские показания делились на две категории – полученные от видоков, или очевидцев, и от послухов, которые сами ничего не видели, а говорили с чужих слов. Если же не было ни доказательств, ни свидетелей, то приходилось уповать на Высший суд, в рамках которого проводились различные испытания – водой, железом и т. п. [19] Испытание водой использовалось в качестве средства определения вины или невиновности предполагаемого преступника с третьего тысячелетия до нашей эры, когда вавилонский царь Хаммурапи издал указ о том, что обвиняемый в колдовстве должен прыгнуть в реку и если он не утонет, то считается невиновным. В Киевской Руси и средневековой Европе это испытание усложнили – перед тем, как бросить испытуемого человека в воду, большой палец его левой руки привязывали к большому пальцу правой ноги, а большой палец правой руки – к большому пальцу левой ноги или же связывали каким-то иным способом. В таком состоянии не мог выплыть даже тот, кто умел плавать. Испытание водой проводилось в тяжбах средней степени, в так называемых малых тяжбах было достаточно принесения присяги. Подозреваемые в серьезных преступлениях, таких, например, как убийство, подвергались испытанию железом – касались рукой раскаленного металла, а спустя три дня место соприкосновения с металлом осматривалось судьями. Считалось, что у невиновного человека не должно было быть следов ожога.

Принято считать, что составитель или составители «Русской правды» принадлежали к духовному сословию и потому не включили в этот свод законов такой кровавый правовой обычай, как судебный поединок, победивший в котором считался оправданным Высшим судом. Но на деле судебные поединки на Руси имели место вплоть до середины XVI века.

Вы уже можете считать себя продвинутыми историками судебной медицины, людьми, разбирающимися в судебно-медицинских вопросах хотя бы в общих чертах. Скажите, о каком уровне развития судебной медицины можно говорить там, где исход судебного процесса определяется испытаниями водой или железом, а также судебным поединком?

Ни о каком, разумеется. Для того чтобы разглядеть след от ожога на руке подозреваемого, медицинский эксперт не нужен. Да и нет ни в одном из списков (то есть копий) «Русской правды» указания на то, что следует производить медицинское освидетельствование пострадавшего или его трупа. Да и кому его было производить, это самое медицинское обследование?

Первый русский исторический документ, в котором упоминается об осмотре трупов, относится к 1448 году. Белозерский князь Михаил Андреевич издал грамоту (то есть указ), повелевающую княжеским наместникам или управляющим осматривать тела людей, которые упали с дерева или утонули. Непонятно, почему речь шла только о тех, кто погиб от несчастного случая. Неужели труп со следами удушения или же с ножевыми ранениями не заслуживал внимания? Но можно предположить, что эта грамота служила дополнением к другой, основной, предписывающей осматривать все трупы со следами насильственной смерти.

Продолжением полезной инициативы Михаила Андреевича можно считать решение московского князя Василия Третьего об учреждении должности недельщика [20] Недельщики назывались так, потому что исполняли свои обязанности по неделям. – судебного пристава, состоящего при дьяке, государственном служащем высокого ранга. Главные обязанности недельщиков заключались в оповещении сторон о вызове в суд и доставлении их к суду, а также в поимке преступников. Также им в обязанность вменялся осмотр трупов в случае подозрения на насильственный характер смерти. К сожалению, в княжеской грамоте была прописана только обязанность, а о том, как ее исполнять, не было сказано ни слова. Скорее всего, недельщики осматривали трупы без привлечения людей, сведущих в лечении. Если бы таковые специалисты привлекались, то им нужно было бы платить за работу, а это бы было отражено в финансовых документах. Известно же, например, что каждый недельщик имел право содержать до семи «ездоков», или «заговорщиков», – помощников, которые ездили с поручениями или же выступали где-то от его имени. И недельщики, и ездоки, и заговорщики записывались в списки, которые вели дьяки, а вот лекарей или каких-то иных людей, сведущих в осмотре трупов, в этих списках нет.

В провинции осмотром трупов занимались так называемые доводчики, состоявшие при великокняжеских наместниках. По сути дела, это были те же недельщики, с аналогичными обязанностями. Доводчикам точно так же полагались помощники, но лекарей-знахарей среди этих помощников не было.

Можно предположить, что чиновники, не обладавшие специальными медицинскими познаниями, проводили осмотр трупов поверх-ностно, без тщательного вникания в детали. Поводом к началу сыска служили явные признаки убийства, такие, например, как наличие на теле ран или следов удушения. Да, действительно, для того чтобы понять, что человека зарезали, медицинского образования не требуется, достаточно здравого смысла.

Можно ли считать недельщиков и доводчиков первыми профессиональными судебно-медицинскими экспертами?

С одной стороны, вроде как можно, ведь они занимались осмотрами трупов в рамках своих должностных обязанностей, то есть делали профессиональную экспертизу.

С другой стороны, ничего медицинского, то есть профессионального, в этих осмотрах не было, осмотры проводились на бытовом уровне. Так что давайте не станем пока что устанавливать дату рождения отечественной судебной медицины, а подождем более значимых событий.