Анатолий Терещенко - Переосмысление. Историческое попурри

В 1921 году Быстролетов как бы нелегально покинул Крым и снова отправился в Турцию, где в Константинополе через год окончил колледж для европейских христиан. В мае того же года приехал в Чехословакию и поступил на медфак Университета имени Яна Амоса Коменского в Братиславе, потом перевелся по профилю учебы в Карлов университет в Праге. В 1924 году перешел на юрфак того же университета. Окончил вуз в 1927-м, а через год успешно защитил диссертацию, получив ученую степень доктора права.

Будучи членом «Союза студентов — граждан СССР», он в апреле 1925 года в качестве делегата 1-го Всесоюзного съезда пролетарского студенчества приезжал в Москву.

После недолгого обучения Быстролетов был привлечен начальником контрразведывательного отдела ОГПУ А. Х. Артузовым к сотрудничеству в качестве разведчика-нелегала под псевдонимом «Андрей».

Сотрудников ЧК вдохновляли на вербовку Быстролетова в качестве агента глубокого оседания за границей не только его аристократическое происхождение и блестящее образование, но и сочувствие большевикам. Кроме того, он идеально подходил для нелегальной работы: врожденный артистизм, знание многих языков (до 20, по его признанию), был обворожительно красив и умел пользоваться своим мужским шармом, что помогало в дальнейшем вербовать женскую агентуру, работавшую в иностранных посольствах. Одной из блестящих операций Быстролетова было проникновение в близкое окружение Муссолини через его любовницу. В этом деле его деятельность была схожа с работой Н. И. Кузнецова — «Колониста» по инопосольствам в Москве перед войной.

В согласии Дмитрия работать на советскую разведку значительную роль сыграла его детская психологическая травма, комплекс его заброшенности и ненужности, который он пронес через все детство.

После Праги работал в Берлине, куда прибыл с женой-чешкой Иолантой под видом хозяина голландской фирмы по оптовой торговле текстилем с документами венгерского графа Переньи де Киральгазе. Он провел виртуозную вербовку шифровальщика — британского капитана Эрнеста Олдмена, который в течение трех лет сливал ему бесценную информацию, не ведая, кем «венгерский граф» был в действительности. Выполняя одно задание за другим, он стал настоящим охотником за шифрами. Одновременно руководил группой разведчиков, работавших в разных странах Европы и Америки, то представляясь сыном британского лорда, живущим в Канаде, то действуя под именем голландского художника Гаиса Геллени, то называясь американским мафиози Джо Перельи.

Центр ставил все новые и новые задачи, которые надо было решать качественно, чтобы не засветиться и не погубить дело, которому он служил. И так изо дня в день. Быстролетов сам чувствовал, что работает на пределе. Окончательно подкосило его силы задание Центра войти в доверие к полковнику итальянского генштаба Гаэтано Вивальди. Это был приказ Лубянки, и его надо было выполнить. И разведчик принял решение… выдать замуж за Вивальди любимую Иоланту. В своей первой книге «Пир бессмертных» он так описывает разговор с женой-разведчицей:

«Елочка, — сказал я как можно мягче. — Надо встряхнуться и сделать еще один шаг вперед… Вынужден передать тебе задание Центра. Ты должна… выйти замуж за полковника, шефа итальянской разведки, у него вся секретная информация о планах Муссолини в отношении Гитлера. Ты сделаешь слепок его ключей от сейфа и впустишь меня, чтобы я переснял всю документацию.

— Я должна играть роль его жены?! Твои начальники отправили бы в чужую постель своих жен? — она отвернулась от меня, еле сдерживая рыдания… — Ты посылаешь меня спать с каким-то полковником! Подонок! Ты растоптал мою любовь…»

Быстролетов признавался, что в ту ночь он поседел. А утром отправил в Центр письмо такого содержания:

«Я устал, нездоров, работать дальше без серьезного отдыха не могу. Я морально разбит, потерял жену, она ушла от меня, а в моих руках дело чрезвычайной важности. Нахожусь за кордоном 17 лет…»

В ту ночь Иоланта ушла от Дмитрия. С болонкой на руках она появилась в Локарно и как бы невзначай обратилась к прогуливающемуся графу Вивальди на ломаном итальянском языке. Полковник предложил свои услуги красавице иностранке. Завязался разговор, переросший в дружбу. Потом они обвенчались.

Быстролетов, верный долгу и чести, решил идти напролом. В одну из ночей разведчик дал знать Иоланте: «Больше медлить нельзя!»

Дверь открыла Иоланта. Дмитрий открыл сейф, вынул толстый конверт с документами и торопливо начал переснимать… Вдруг из спальни послышались шаркающие шаги. В проеме открывшейся двери стоял полковник, сладко позевывая. Потом, придя в себя, он остолбенел:

— Он держит тебя под прицелом? — взволновано спросил Вивальди Иоланту охрипшим голосом.

— Нет, он направил пистолет на тебя, — ответила она. — Дай ему уйти без шума.

— Вы проиграли, потому закончим спокойно, — тихо проговорил разведчик.

— Я знал, что все это закончится именно так. Слово офицера, я не причиню ей никакого вреда, — ответил Вивальди. — Я проиграл. Уходите!

Наутро в полицию Локарно поступило сообщение, что «Майбах» с погибшим полковником за рулем сорвался с обрыва в пропасть. Вивальди устроил все по-рыцарски. Безукоризненно.

После похорон полковника граф встретил любимую.

— Я уезжаю в Москву, — сказала она. — И ухожу с этой проклятой работы. А вообще мне противно, я не хочу жить…

Да, все то, что они строили долгие годы, они же сломали в одну минуту. Как сказал поэт:

Размолвку залечило время.

Граф советской разведки успокаивал себя тем, что довел приказ руководства до логического завершения и получил фотокопии важных для Родины документов одного из членов Оси. В какое-то время он даже, возвращаясь с операции, цитировал пушкинский «Пир во время чумы»: «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья!»

Он наслаждался такой гадкой победой, ценой которой стала потеря любимой женщины…

В сентябре 1936 года был снят с поста руководителя НКВД Генрих Ягода. Его сменил Николай Ежов, которому вождь доверил это важное ведомство. Он стал первым руководителем правоохранителей не из чекистов, а из партийцев. И вдруг начались аресты в ИНО. Сталин с Ежовым устроили новую чистку в рядах разведчиков. Их отзывали в СССР, и они вдруг исчезали навсегда. Опять за границу не возвращались. Со слов очевидцев, разоблаченные «иновцы» прыгали из окон высоких этажей главного штаба НКВД и разбивались. Об этом свидетельствовали москвичи тех лет, проживавшие недалеко от дома № 2 на Лубянке.