Владимир Зарвин - Идя сквозь огонь [СИ]

В считанные минуты с посольским отрядом было покончено. Выйдя с факелами из леса, убийцы стали добивать мечами и кинжалами раненых воинов. К изумлению Розенкранца, они оказались отнюдь не русичами, как он того ожидал.

Людей, осмелившихся напасть на королевского посланника, защищали латы западного образца. Старших над ними в полных доспехах граф сперва принял за рыцарей, однако по отсутствию шпор на сапогах догадался, что это наемники.

Лихорадочно озираясь, Христиан искал путь к бегству, но враги уже окружили его, отрезав от леса. В трех шагах от кареты разбойники остановились.

Граф похолодел, увидав в руках у одного из татей двуручный меч, а у другого — не менее грозную секиру. Но ему стало еще хуже на душе, когда из-за спин латников вышел белокурый красавец с козьей бородкой.

Розенкранцу хватило мгновения, дабы узнать в нем главу шведской разведки Бродериксена, с коим он как-то виделся во время поездки в Стокгольм. Судя по выражению лица шведа, тот тоже узнал его.

— Дорогой граф, как же я рад вас видеть! — шутовским жестом распахнул он обьятия датчанину. — Вы, верно, не чаяли встретить меня по пути домой?

— Бродериксен, вы? — бледнея, выдавил из себя Христиан. — Что значит сие нападение?..

— Это значит, что мой Государь огорчен решением вашего Короля предать общие интересы и вступить в союз с врагами Шведской Короны! — Бродериксен улыбался, но глаза его оставались холодными и злыми. — Несказанно огорчен!

— Вы ошибаетесь, Ральф!.. — попытался разубедить шведа в его заблуждении Розенкранц. — Дания никого не предавала. Мой Государь лишь заключил с Московией договор о торговле…

— И где сей договор? — полюбопытствовал Бродериксен. — Я могу его увидеть?

— Да, конечно! — граф был готов на все, дабы избежать смерти. — Договор в карете, в ларце…

Один из татей поспешил доставить Бродериксену ларчик с грамотой Московского Государя. Прочитав его в факельном свете, швед бросил свиток в костер.

— Как вы разумеете, граф, содержание договора ничего не меняет! — со вздохом обернулся он к Христиану. — Вы подписали соглашение о дружбе с врагом, а это равносильно измене прежнему союзнику. То есть, Швеции…

— Поверьте, мне самому не по душе разрыв моим Государем союза с Королем Эриком. Но я вассал и не могу прекословить Монарху…

— Вы правы! — закивал головой Бродериксен. — Вассалы не смеют противиться воле Владык! Но Король Олаф должен узнать о недовольстве моего Государя. И вы мне поможете в этом, граф!

— Извольте! — воспрянул духом Розенкранц. — Что от меня требуется?

— Немногое… — многозначительно улыбнулся Ральф. — Умрите с миром, Христиан. Это лучшее, что вы можете свершить!

Прежде чем посланник осознал слова шведа, железная статуя за его спиной шагнула вперед, и в спину графа вошел боевой топор.

Ноги Розенкранца подломились и он уткнулся лицом в пропитанную влагой землю. Изо рта датчанина темной струей хлынула кровь.

— Мнишь, смерть сего ничтожества поссорит Данию с Москвой? — обратился к Бродериксену другой латник, гигант с двуручным мечом и забралом в виде черепа. — С трудом в это верится!

— Поверь, Гуннар, его смерть будет далеко не последней! — мечтательно улыбнулся Ральф. — Нам предстоит свершить еще много славных дел. Я только начинаю свою игру!

Демир-Ага не обманывал Радзивила говоря, о том, что желает ему помочь. Посланник Султана всерьез надеялся склонить мятежного княжича к союзу с Портой и ради этого готов был содействовать Владиславу в укреплении его войска.

Турок мыслил, что измена шведов так или иначе толкнет сына Магната к поиску новых союзников, самым надежным из коих окажется Османская Держава. Поддерживая претензии Владислава на Корону Литвы, Султанат поможет ему расколоть Унию, а затем приберет к рукам южные земли Великого Княжества Литовского.

В том, что все выйдет именно так, Демир не сомневался. После того, как Султан подарит Радзивилу Корону Литвы, тот не сможет противиться его воле и отпишет Порте часть своих владений.

Однако действовать следовало осторожно. До поры Владислав не должен догадываться о том, какой платы потребует у него Султан за оказанную помощь. Пусть живет с мыслью, что в обмен на свою поддержку Владыка Мира потребует у него выступить против Москвы.

Такой исход едва ли огорчит Радзивила. Он и сам давно вынашивал мысль о том, как отнять у Московии завоеванные ею в последней войне Смоленские земли. Не все ли равно, кто ему в этом поможет, шведы или турки?..

Но для того, чтобы княжич заглотил уготованную ему наживку, Демиру следовало завоевать его доверие. И он знал, как сие сделать.

Татарский отряд, недавно поступивший под команду княжича, был слабым звеном его войска. Степняки, не признававшие над собой ничьей власти, кроме Илькера, вели себя своевольно, то и дело затевая ссоры с казаками, составлявшими добрую треть Радзивилова войска.

Взявшись навести лад среди нукеров, Демир решил для начала расположить к себе их предводителя и направился для этого в татарский стан. Илькера он застал за воинскими упражнениями. Вооружившись двумя саблями, молодой мурза отбивал атаки соплеменников, бросавшихся на него попарно с мечами.

Искушенный в сабельной рубке, Демир по достоинству оценил умения татарского вожака. Уклоняясь от гибельных клинков, Илькер то проваливал противников в пустоту, то наносил им удары, каждый из коих мог бы стать смертельным, не останавливай мурза вовремя свое оружие.

Уверившись в том, что справиться с Воеводой непросто, нападавшие вооружились щитами, однако это не принесло им победы. Зная как трудно одолеть воина со щитом, Илькер не стал обходить вражескую защиту, а поверг нукеров в приседе ударами ног под колени.

Когда же очередному противнику удалось выбить из рук мурзы клинки, тот ловко сорвал с его руки щит и, орудуя им, разбросал уцелевших татар.

— Ну, что же вы не нападаете, храбрые воины Ислама? — с ухмылкой обратился он к побежденным соплеменникам. — Я только вошел, во вкус битвы!!!

Тяжело дыша и потирая ушибы, нукеры нехотя встали на ноги. Судя по выражениям их лиц, они не горели желанием продолжать бой.

— Воистину, ты великий воин, мурза Илькер! — раздался у него за спиной незнакомый голос. — Твое искусство боя заслуживает высших похвал!

Обернувшись, Илькер встретил взгляд русобородого мужа, наблюдавшего издали за его упражнениями.

— Кто будешь? — с напускной суровостью обратился он к незнакомцу. — Что-то я тебя раньше не встречал!

— Демир-Ага, — ответил тот, дружелюбно улыбаясь, — посланник Великого Султана Селима, Владыки Мира и Падишаха Блистательной Порты…

— И что делает посланник Османской Державы в стане неверных? — резко оборвал его Илькер.