Владимир Зарвин - Идя сквозь огонь [СИ]

— Какие заслуги?! — безнадежно махнул рукой шляхтич. — Радзивил нынче же побежит к врагам Польской Короны!

— Пусть бежит, — пожал плечами боярин, — едва ли кто-нибудь из Владык поддержит его после того, как он проиграл битву деревне, да еще и погубил войско!

— Тебе легко говорить… — тяжко вздохнул Воевода. — Ты — иноземец, с тебя Король не спросит!

— С тебя тоже! — уверил его Бутурлин. — Дай Бог всей шляхте исполнять долг перед державой так, как его исполняешь ты!

— Скажешь сие моему Государю, когда он будет меня судить! — горестно покачал головой старик. — Впрочем, что с тебя взять?

Ты и так спас Унию от раскола, посему награждать нужно не меня, а тебя!

— Ошибаешься, Воевода! — возразил ему боярин. — Мы победили вместе: ты, я, казаки! Но в первую очередь — жители Милицы, выступившие против Радзивила!

Хорошо, чтобы в память об их подвиге держава умерила подати миличан. Хочешь сделать мне приятное, Воевода, — похлопочи о том!

— Я-то похлопочу, — хмуро усмехнулся Кшиштоф, — да только не знаю, исполнят ли мою просьбу те, кто стоят у трона…

— А ты обратись с ней к самому Государю, — подал мысль Бутурлин, — он тебе не откажет после того, как ты вручишь ему знамя Радзивила!

Сказано это было в связи с тем, что ратники Воеводы извлекли из-под мертвой лошади пропитанный грязью стяг, на коем едва проступало изображение трех охотничьих рогов.

— Коли это для вас трофей, берите его себе, — криво улыбнулся Щерба, — а мы с братьями возьмем кой-чего из оружия и доспехов. В походе против турок нам сие добро пригодится!..

Воевода в ответ лишь тяжко вздохнул. Ему было не до трофеев.

Лицо Дмитрия озарилось радостью, когда он увидал приближающихся со стороны разрушенной запруды Харальда и Газду.

Но спустя миг радость боярина сменилась тревогой. Газда с трудом держался в седле, и датчанин поддерживал его под локоть, не давая упасть.

— Что с тобой, Петр? — вопросил его Дмитрий, подъезжая к друзьям. — Ты ранен?

— Скорее, придавлен! — невесело усмехнулся казак. — Взрывом оглушило да земелькой присыпало…

Правда, кроме земли на меня еще бревна упали, но это так, мелочь!

— Я оглядывал Петра, — поспешил унять тревогу боярина Харальд, — кости целы, да и внутренности, похоже, не раздавлены…

— Ты, я вижу, силен в целительстве? — поднял на него уважительный взор Щерба. — Сможешь поправить моему брату здоровье?

— Как не поправить? — пожал плечами датчанин. — Поправим! Найдутся для сего мази подходящие и отвары!

— Тебе помочь дойти до Милицы? — обратился к Газде Бутурлин.

— Не беспокойся, — слабо улыбнулся в ответ казак, — Харальд мне, поможет… А ты поспеши вызволить княжну!..

— Ее уже без вас освободили! — хмыкнул Воевода. — Еще до начала сечи я отправил во вражий стан Флориана с отрядом жолнежей.

Так что тебе трудов будет немного! Лишь узреть да обнять Эву!

В голосе Кшиштофа звучала неприкрытая горечь, знакомая Дмитрию. Старый шляхтич доселе грезил о браке племянника с Эвелиной.

— У меня забот поболее будет! — продолжал Воевода. — Нужно отыскать тела турка, служившего Радзивилу, и Махрюты!

— Турка можешь не искать, — криво улыбнулся Щерба, — я отправил его с посланием к Султану!

— С посланием к Султану?! — глаза старого шляхтича широко раскрылись от изумления. — Это что, шутка такая?!

— Какие тут шутки? — пожал плечами атаман. — Отпустил нехристя, дабы он пересказал своему Владыке, что негоже ходить войной на Украйну!

— Как! Как ты мог его отпустить?! — старый рыцарь не знал, гневаться ему или скорбеть. — Этакого недруга, да на волю?!

— А что в том дивного? — недоуменно вопросил шляхтича казак. — Мы его одолели, нам и решать, как обходиться с пленным!

Воевода зарычал от ярости. Ему уже давно не доводилось переживать такой бури чувств.

— Куда вы теперь? — обратился к Щербе поддерживаемый Харальдом Газда.

— Уходим восвояси! — откликнулся тот. — Здесь нам делать нечего! Позвал бы и тебя, брат, но ты едва ли согласишься ехать с нами.

Однако помни, Дикое Поле всегда радо будет тебя принять!

Подойдя к Газде, он обнял свесившегося с коня побратима. Затем обернулся к Харальду.

— Лечи его как следует, — назидательно промолвил он, — мой брат сие заслужил!

— Да я знаю! — с улыбкой кивнул ему датчанин. — Не беспокойся, Щерба. Подлечим Петра — будет как новенький!

— Ладно, одного татя вы отпустили, — процедил сквозь зубы Кшиштоф, — а как насчет Махрюты?

— Бездыханным его никто не видел, — покачал головой Щерба, — так что, может, он и уцелел…

— Признаться, мне было бы покойнее на душе, если бы он утонул… — проворчал Воевода. — Один Господь ведает, сколько сил я потратил, преследуя сего ирода в лесах да болотах!..

Лязгая доспехами, к нему подъехал Прибыслав.

— Сдается, мы нашли Махрюту! — радостно сообщил он собранию. — Мои люди отыскали его на краю леса!

— И как он? Жив али умер? — оживился Кшиштоф.

— Признаться, после того, что с ним сталось, выжить трудно! — усмехнулся седой шляхтич. — Судя по виду, тать, скорее, мертв!

— Слушай, боярин, — обратился он к Бутурлину, — сказывают, ты успел побывать в плену у сего нелюдя. А значит, помнишь, каков он с виду. Скажи, ты бы смог его опознать?

— Изволь, шляхтич! — с готовностью ответил Дмитрий. — Проведи меня к телу!..

Как и говорил рыцарь, предполагаемый труп Махрюты ждал освидетельствования на опушке. Добравшись до места, Воевода, Прибыслав и Бутурлин спешились, дабы лучше осмотреть покойника.

При жизни это был крупный, упитанный муж с гладко выбритой головой. От лица трупа, раздробленого ударом булавы, мало что осталось, и различить его черты не представлялось возможным.

У Воеводы теплилась лишь надежда, что московит опознает татя по косвенным признакам.

— Ну, что скажешь, боярин? — вопросил он склонившегося над трупом Бутурлина. — Он это или нет?

— Трудно сказать… — молвил Дмитрий, озирая покойника. — Рост, сложение те же. Доспехи точно его…

— Тогда что тебе мешает признать в нем татя? — поднял седую бровь Кшиштоф.

— Сдается мне, борода у Махрюты была длиннее, — ответил, присмотревшись к рыжим лохмам, торчащим из кровавого месива, Бутурлин.

— Она и была длиннее, — кивнул многоопытный Прибыслав, — да только булава вдавила ее татю в мозги вместе с лицом!

— Ну, не знаю… — неуверенно вымолвил боярин. — Чутье подсказывает мне, что это — не Махрюта. Боюсь, он подбросил нам чужое тело.

— Вот это да! — изумленно крякнул Воевода. — И что тебя подвигло на сию мысль?

— Вы не общались с татем так близко, как я, — попытался объяснить им причину своих сомнений Дмитрий, — и вам не уразуметь его действий…

Махрюта не только силен, как зверь, но и весьма хитер. Изворотливости его ума могут позавидовать иные философы.