Wilhelm Winter - Война по убеждениям [СИ]

— Сир! Господин! Ответьте! — одновременно с этим эти же руки легонько постукивали по шлему, легонько приподняв голову. Фридрих же прокашлялся и выплюнув свой зуб ответил:

— Я умер?

Человек расхохотался, но тут же перестал и громко крикнул:

— ГРАФ ЖИВ! ГРАФ ЖИВ! СОМКНУТЬ РЯДЫ — после чего над полем пронеслось громогласное «УРА» и шум битвы только усилился. Голос спохватившись тут же наклонился к Бебанбургскому и затараторил:

— Господин вы живы! Вы поразили вашего противника точно в сердце! Это был потрясающий удар! — он продолжал говорить что-то еще, но Фридрих уже не слушал его.

— Кто побеждает? — прохрипел Дворянин, сплевывая кровь и выплевывая куски земли, что еще в большом количестве набивала шлем.

— Мой господин, враги дрогнули! Вы сразили их командира! Они бегут!

— Гребера и Ульриха ко мне! Быстро — попытался было закричать Фридрих, но тут же закашлялся и перевернулся на бок, испытывая огромную боль, выплюнул еще некоторое количество крови. Человек находившийся над ним, заорал и передал его требование в краткой и доступной форме. Фридрих перевернулся на спину и наконец смог протереть глаза, скинув шлем, уставился в голубое небо…

— Поздравляю, у вас необычайно хорошее везение — сказал Ульрих, подошедший сзади к сидевшему Фридрих у. Фридрих сидел, прислонившись спиной к стволу дерева и смотрел на поле боя, придерживаясь рукой за бок. Он поднял глаза и посмотрел на Ульриха. Тот плюнул куда-то в сторону, после чего вновь распрямился. Его доспех был полностью окрашен в красно-коричневые тона.

— Ты бы к доктору сходил, — заметил Фридрих.

— Это не моя кровь, это кровь моих людей, — с какой-то злобой в голосе бросил Ульрих. Скорее всего он все еще сердился за решение дать бой.

— Так почему мне повезло? — пытаясь увести разговор от больной темы, задал Вопрос Фридрих.

— Его лошадь, — начал говорить он, показывая на убитого, — споткнулась в самый последний момент. Копье ушло вниз и убило насмерть вашего коня, однако вы выжили.

Он сделал огромную паузу, после чего уже с нескрываемой злобой продолжил:

— Эти подлизы естественно ничего не сказали, будут слепо восхвалять вас, а потом, когда вам не повезет вы, умрете. Всегда надо говорить прямо и ничего не скрывать. Критика — сила, так, как только тот, кого критикует стремится развиваться.

Ульрих резко замолчал, так же резко, как и начал. В его руке появилась непонятная бумага, он повертел ее несколько секунд между пальцами, после чего уже заметно тише продолжил свою речь:

— Тут гонец прибыл… Мне очень жаль, но ваш Отец при смерти — он отвернулся и молча передал бумагу Фридрих у. Тот взял ее и уставился в текст, заляпанный кровью и местами порванный. Ульрих не врал, его отец действительно пострадал пару дней назад упав с лошади и теперь уже может быть мертв. Он хотел видеть всех своих детей перед своей кончиной в следствии чего просил Фридрих, а немедленно вернутся обратно домой.

— Ульрих — мертвенным голосом проговорил дворянин — возьмешь командование и сохранишь солдат. Я с тобой оставлю Иммермана. Сам съезжу к отцу и тут же вернусь. Распускать и заново собирать солдат — это слишком долго.

— Господин, при всем уважении, мы потеряли очень много людей, и я никак не смогу справится с поставленной задачей, если останемся здесь. Да и до вашего отца ехать около нескольких месяцев. Пробудете там, а потом назад и уже к тому моменту может все закончится.

Фридрих не ответил

Гессен, 26 октября 1073 года.

Отец Фридрих, а, которого звали Теодор, жил недалеко от Франкфурта в не сильно бедном поместье, но и не был сильно богатым. Младший сын Теодора, Фридрих вернулся несколько дней назад. Свое войско ему пришлось оставить и взять с собой только самых быстрых и верных ему людей, чтобы прибыть к отцу как можно быстрее. Ему удалось прибыть сюда раньше всех остальных членов его немаленькой семьи и теперь его постоянно мучала мысль о близкие встречи с ними. Он просто терпеть не мог и если бы не просьба отца, то никогда бы и не вернулся сюда.

— Здесь чертовски скучно — раздался голос, явно обращавшийся к Фридрих у, когда тот вышел на внутренний двор. Это был Гребер, что сидел, прислонившись спиной к стене и точивший свой меч.

— Что ты его точишь постоянно, как будто здесь есть с кем воевать — грубо и раздраженно ответил ему Фридрих. Он чувствовал себя не в своей тарелки и выходил из состояния душевного покоя практически постоянно. Гребер же удивленно посмотрел на него и пожав плечами продолжил делать свое дело, поняв, что младшего сына графа лучше не трогать.

Фридрих же обвел взглядом дачу своего отца, расположенную в деревни, опять же принадлежавшей его отцу, что стояла недалеко от Франкфурта. Тут была немаленькая жилплощадь. На участке помимо огромного дома, что был построен в римском стиле, находился сквер, озеро и прочие прелести богатой жизни.

— Фридрих! — послышался чей-то басистый голос, после чего раскатистый смех. Фридрих повернул голову и с каким-то унынием в голосе ответил:

— Вильгельм…

Вильгельм — старший сын Теодора Бебанбургского. Он был прирожденным красавчиком… Идеальное лицо, высокий рост, голубые глаза и роскошные белые волосы. Продолжая весело и добродушно смеяться, он подошел к Фридрих у, только сейчас младший из братьев понял, насколько он ниже своего брата. Фридрих у приходилось смотреть на того сверху вниз. Разница в росте составляли почти одну человеческую голову. Вильгельм же хлопнул его по плечу и еще раз рассмеявшись обнял того, после чего отпустив задал вопрос:

— Ну рассказывай! Чем занимаешься? Как поживаешь?

Фридрих кисло улыбнулся, после чего заговорил:

— Ничем.

— Да хватит тебе скромничать! Слыхал, что в Саксонию отправился, наверное, ни одна история появился, которой можно похвастаться?

— Наверное — все так же кисло ответил Фридрих.

— Ладно — сказал Вильгельм, продолжая хлопать своего младшего брата по плечу — пойду проведаю отца, а ты не вешай нос. Скоро и остальные подъедут!

После чего быстрым шагом удалился во внутрь дома.

На дворе стояла осень. Сегодня был прекрасный солнечный день, разноцветные листья осыпались вниз, периодически практически полностью засыпая дорожки и тропы. Лошадь поставила ногу и золотые листья вмиг окрасились в более серые тона. Человек находившийся в седле — выпрямился и поднес руку к лицу создавая таким образом козырек. Конь выпустила ноздрями несколько струек дыма. Всадник находился на небольшом возвышении. Тропа уходила вниз. Навстречу двигался почти такой же всадник, облаченный во все черное и гордо вскинув голову. Приблизившись еще на некоторое расстояние, так что между ними оставалось всего несколько метров, он остановился.