Андрей Домановский - Загадки истории. Византия [litres]

Сам же ипподром продолжил свою жизнь как важнейший спортивно-развлекательный центр, место государственных церемоний, встреч василевса с подданными и приема иностранных послов. Чтобы проникнуться духом этого величественного архитектурного сооружения, лучше всего поехать в Стамбул, пройтись по площади Ат Майданы, увидеть собственными глазами громаду сфендоны и уцелевшие памятники спи ´ны, постаменты статуй возниц в археологическом музее. Однако отголосок константинопольского цирка есть и гораздо ближе – в Киеве, во всемирно известном памятнике древнерусской архитектуры ХІ в. – храме Святой Софии. В южной башне храма сохранилась большая многоплановая, протянувшаяся на 14 метров фреска, изображающая конные ристания на ипподроме. При всей условности несколько абстрактного изображения, она позволяет увидеть зрелища константинопольского ипподрома глазами их современника – древнерусского живописца ХІ в. Возможно, в том числе и благодаря этой монументальной композиции в Киев вместе со смиренным духом ортодоксального византийского христианства пришел и иной дух – дух разнузданной вольницы стихийного бунта жителей столицы, мятежа, начинавшегося на секторах трибун ипподрома и охватывавшего в итоге не только весь стольный град, но и потрясавших устои всей махины государства, как это случилось во время восстания «Ника!».

Каждый европеец знает, что стоит в истории Европы за датой 732 г. и названием города Пуатье. 10 октября того далекого года возле городка с этим именем состоялась одна из крупнейших битв раннего средневековья, в которой войско франков под предводительством майордома Австразии Карла Мартелла разбило арабскую армию во главе с генерал-губернатором аль-Андалусии Абдур-Рахманом ибн Абдаллахом. Победа франков, по мнению многих историков, остановила вторжение арабов и спасла христианскую Западную Европу от покорения миром ислама. Им возражают исследователи, полагающие, что битва не имела столь судьбоносного для Европы значения, поскольку любой ее исход не смог бы принципиально изменить ход истории. К тому моменту волна арабских завоеваний, пройдя тысячи километров от Аравийского полуострова по североафриканскому побережью Средиземного моря до полуострова Иберийского, в любом случае уже выдыхалась и шла на спад. Однако и те и другие ученые, а вслед за ними и просвещенные читатели, забывают о том, что стало причиной большого похода арабов по средиземноморскому побережью Северной Африки на запад, почему они не вошли в Европу гораздо более удобным и кратким путем – из Малой Азии на Балканы. Тем временем ответ очевиден: стойкой плотиной, принявшей на себя первый сокрушительный удар и сдержавшей мощный напор волны арабских завоеваний, стала Византийская империя.

Контакты Византии с арабами, принимавшие то мирную, то военную формы, существовали с момента возникновения империи. С древних времен арабы заселяли Аравийский полуостров, который они сами называли «Джазират-ал-араб» («Остров арабов»). В IV–VI вв. по своему социально-экономическому развитию они значительно уступали обществу Ромейской империи и сами признавали полное культурное превосходство византийцев. Ромеи, в свою очередь, относились к арабам как к полудиким варварам. Действительно, у арабских племен Центральной и Северной Аравии долгое время сохранялись первобытнообщинные отношения и кочевое хозяйство: они разводили овец, лошадей и крупный рогатый скот. Кочевники-бедуины (буквально – «пустынники») передвигались на верблюдах по пустынным пространствам Аравии, изрезанным иссохшими руслами древних рек – вади. В оазисах Центральной Аравии и на юге полуострова развивалось земледелие, важную роль в приморских областях Йемена, Хадрамаута и особенно «ворот Китая» Омана играла транзитная торговля. Путь полученных морским путем восточных товаров продолжался затем по суше вдоль западного побережья Аравийского полуострова – через страну Хидзаж, ставшую родиной ислама.

С древних времен часть арабов жила за пределами собственно Аравии, к началу нашей эры они заселили Синайский полуостров, юг Палестины и Месопотамии. В плане государственного развития они существенно опережали племена пустынной области Неджа – центральной части Аравийского полуострова. Так, нижнее течение Евфрата было занято арабским княжеством Лахмидов со столицей в городе Хира, распространявшим свое влияние на северную часть Аравии. Лахмиды находились в вассальной зависимости от шахиншахов Сасанидского Ирана и выполняли роль буферного государства между Персией и воинственными центральноаравийскими кочевыми племенами, с одной стороны, и византийскими владениями, с другой.

Еще одно арабское государство – Гассанидов – располагалось в регионе Южной Палестины, Сирии и Заиорданья – к юго-востоку от Дамаска, от Евфрата до Акабского залива Красного моря. Их столицей был город Джабия, находившийся в 80 км к югу от Дамаска. Гассанидские царьки признавали себя вассалами византийских императоров, принимали христианство и вместе с ним многие элементы духовной и материальной ромейской культуры. Византийцы использовали Гассанидов для борьбы с Персией и активно применяли по отношению к ним хорошо отработанные механизмы изощренной дипломатии. Так, в 529 г. император Юстиниан І Великий жаловал одному из Гассанидов титул патрикия и филарха и назначил его предводителем арабских племен Сирии.

Впрочем, к концу VI – началу VII в. и византийцы, и персы начали тяготиться растущей самостоятельностью подвластных им буферных арабских государств. В 582 г. ромеи ликвидировали государство Гассанидов, а в 602 г. персы уничтожили княжество Лахмидов, поскольку местный правитель ан-Нуман начал, по их мнению, проявлять излишнюю самостоятельность. Это стало возможным благодаря внутренней слабости обоих политических образований, являвшихся, по сути, рыхлыми племенными объединениями. После ликвидации арабских княжеств ромеи продолжали использовать племенных вождей-шейхов все так же в качестве филархов-союзников при защите государственных границ империи. Влияние Византии доходило вплоть до расположенного на северо-западе Аравии города Табука.