Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

Тем временем капитан Гринченко, не теряя ни одной минуты, вместе с сержантом Чиркиным и расчётом станкового пулемёта из его отделения начали пристрелку "максима" из закрытой позиции. Короткая очередь из ячейки в сторону лесного массива и шоссе гремит неожиданно, заставляя многих непроизвольно вздрогнуть и повернуть свои головы в сторону расчёта. После выстрелов сержант заносит данные в карточку огня. Через несколько минут звучит ещё очередь, направленная в сторону приметного кустарника дикого ореха, одиноко росшего посреди поля. Во время работы на сенокосе местные всегда там отдыхают во время обеденного перекуса, прячась от жары в тени его листьев. Третья очередь посылает пули в сторону опушки леса. Сержант заносит результаты, поворачивается в сторону капитана, ожидая дальнейших распоряжений. Семён Максимович убирает бинокль от лица, прячет его в объёмный футляр, на уровне груди висящий на шейном ремешке, смотрит на сержанта и с чувством удовлетворения от отлично выполненной работы хвалит бойцов.

Ну, что я могу сказать, товарищ сержант - отличная работа! Позиция люкс! Вы и ваши бойцы, молодцы! звучат слова, потом капитан обращается непосредственно к пулемётчикам: Представьтесь, хочу знать, как вас зовут.

Сержант Фёдор Чиркин, звучит ответ младшего командира.

Красноармеец Николай Горячаев, из Питера, отвечает боец.

А я капитан Семён Максимович Гринченко, из отряда, не называя свою должность, произносит командир, доставая из кармана брюк серебряный портсигар и зажигалку, затем предлагает обоим закурить: Если курите, то, пока есть время, предлагаю закурить мои папиросы.

Спасибо товарищ капитан, но я не курю, деликатно отказывается сержант. Николай, немного стесняясь, вытаскивает из раскрытого портсигара папиросу, прикуривает, выпускает дым, затем тоже произносит слова благодарности: Спасибо за угощение! Я таких дорогих папирос ещё не курил.

Кури на здоровье! Потом времени может и не быть, звучат слова капитана.

Капитан критически осматривает ячейку, остаётся доволен и уходит к зданию заставы...

Ближе к шести часам на заставу стали прибывать первые раненые из группы Боголика, от которых мы узнали, что группа не успела добежать до позиций у реки, залегла и вступила в бой на подступах к бункерам. Минут десять наши дружно вели огонь по немецким солдатам, а потом немцы вызвали на помощь артиллерию и миномёты, которые из-за Буга стали бить по редкой цепочке залёгших, убивая и калеча залёгших пограничников. От огня артиллерии и миномётов часть бойцов погибла, а другая была рассеяна. Младший лейтенант Боголик был сильно контужен и потерял сознание. Максаков под обстрелом разыскал бесчувственное тела командира, вынес его из зоны обстрела, привёл в сознание и помог вернуться на заставу. Двое легкораненых бойцов принесли тяжелораненого старшину Сухова, который был очень плох. Оставшиеся в живых пять человек из группы, вернулись на заставу.

Старший сержант, докладывайте! спокойно, спрашивает Гринченко, потом негромко поясняет: Только не громко и без эмоций. На нас смотрят бойцы.

Немцы. Переправляются на наш берег. На штурмовых лодках... Много... негромко отвечает капитану Максаков, потом поясняет: Я видел, что они уже переправились и стали выдвигаться в сторону высот. Мы залегли и ударили по ним.

Спокойнее, Максаков. Докладывайте спокойнее и более подробно, спрашивает старшину заставы Гринченко, желая уточнить более подробные детали: Много - это сколько?

Я видел человек двести. Двигались нам на встречу. На берегу много лодок. Они наводят понтонный мост. Прямо у воды стоят бронетранспортёры, отвечает Максаков, потом со злостью продолжает говорить: Когда мы стали стрелять, они залегли, а уже через несколько минут из-за реки по нам стали бить их орудия и миномёты. Товарища младшего лейтенанта прилично приложило.

Закончив свои минно-пакостные "дела", я и Василий Богдашов возвращаемся к заставе. Помошник мне больше не нужен и я отпускаю парня. Сам же направляюсь ко двору заставы, где встречаю пахнущих свежей пороховой гарью бойцов из группы младшего лейтенанта Боголика, двое из которых поддерживают раненого старшину из комендатуры, который по виду очень плох. Глядя на наспех перевязанные раны и страдания парня, понимаю, что без срочной операции ему не выжить. Боголик без фуражки сидит на скамье, бледное лицо командира покрыто грязью и копотью, возле раковин его ушей видна запёкшаяся кровь, которую боец-санинструктор пытается смыть влажной марлевой салфеткой.

Во дворе заставы бойцы расспрашивают вернувшихся товарищей о случившемся. Внезапно в стороне от деревни раздаётся первый разрыв снаряда. Буквально через считанные минуты на окраине деревни, выходящей к лугу, и далее к заставе разорвалась серия артиллерийских снарядов. Взрывы зажгли несколько домов и распугали жителей деревни, которые, похватав детей, в испуге покинули свои дома и решили добежать до заставы, считая, что смогут спрятаться в окопах, которых столько нарыли вокруг заставы...

Сделав несколько залпов по деревне, немецкие артиллеристы перенесли свой огонь по территории заставы. Прилетевшие снаряды стали рваться во внутреннем дворе, несколько попали в само здание заставы, выбив все стёкла и устроив хаос внутри канцелярии и в дежурной комнате. Среди наших, не успевших добежать до спасительных окопов и щелей и спрятаться, появились первые убитые и раненые...

Несколько снарядов попало на территорию собачьего города, разрывы которых разрушили вольеры, оставив на их месте дымящиеся воронки, кучи досок и балок. Из всех служебных собак никто не выжил. Честно говоря, в суматохе про служебных собак просто забыли...

Возле раскуроченного собачьего городка, не скрывая своих слёз, стоит инструктор служебного собаководства младший сержант Кузьминин. Вытирая рукавом с лица слёзы, Иван произносит: Не прощу! Собак то за что побили?! Не прощу! Зубами рвать буду! Дайте срок - за всё спросим! дав волю чувствам, парень стаскивает тела мёртвых псов в ещё дымящуюся воронку, присыпает их землёй и молча уходит к зданию заставы.

Силой взрыва снаряда, разорвавшегося рядом со свинарником, снесло ворота загона. Перепуганные животные, раздирая бока об колючую проволоку забора, с визгом понеслись с заставы, в сторону леса. Несколько подраненных свиней лежат у свинарника и протяжно визжат.

Товарищ старший сержант, пока всё стихло, распорядитесь или убейте сами, всех раненых свиней! скорее просит, чем отдаёт приказ старшине заставы капитан Гринченко. Пожалейте животных! Больно смотреть, как они мучаются.

Максаков вытаскивает из кабура свой наган, взводит боёк и, произнося страшные ругательства, уходит в сторону разбитого подхоза. Буквально через секунды звучат несколько выстрелов - и всё стихло.