Леонид Млечин - Главная тайна фюрера

Союзники обязали Германию выплатить к маю 1921 года двадцать миллиардов золотых марок. Золотая марка — это не монета, это предвоенный курс марки, которая тогда стоила четыре доллара. Но в 1921 году доллар стоил шестьдесят обесценившихся марок. Выплата репараций оказалась непосильной для Германии.

Французский премьер-министр Раймон Пуанкаре был настроен антигермански. В конце 1922 года правительство Германии объявило о дефолте, оно не могло выплачивать репарации. Заявив, что Германия срывает поставки угля и древесины, президент Франции 11 января 1923 года ввел сто тысяч французских и бельгийских солдат в Рурскую область, угольный и стальной центр страны. Премьер-министр Англии Стенли Болдуин не стал возражать.

Немецкое правительство призвало немцев оказывать французам пассивное сопротивление. Всем забастовщикам правительство платило зарплату и использовало ввод французских войск для возбуждения националистических чувств. Толпы собирались вокруг статуй Бисмарка и других исторических персонажей и кричали:

— Германия, Германия превыше всего!

Правительство раскрутило, как теперь говорят, события в Рурской области, но они сыграли на руку экстремистам. На митинге в Мюнхене послушать Гитлера собрались десятки тысяч.

Ввод французских войск в Рурскую область подорвал экономику Германии. 5 июня французские войска захватили и железные дороги в регионе. Марка обесценивалась на глазах. В конце октября французские войска оккупировали еще и Бонн, и Висбаден. Это вызвало новый взрыв национализма.

Немецкое правительство, лишившись Рурской области с ее угольными шахтами и сталелитейными заводами, включило печатный станок. Зарплаты выдавали ничем не обеспеченными бумажными марками. Начался неконтролируемый рост цен. В 1922 году булка стоила сто с лишним марок, через год — два миллиона! Инфляция оказалась для Германии губительнее французских войск. Рабочий класс Рура из-за инфляции попал в отчаянное положение и поддерживал радикалов.

В октябре 1923 года печать одного банкнота обходилась дороже его реальной стоимости. Невиданная инфляция подрывала Веймарскую республику, которая все больше ассоциировалась не с демократией и политическими свободами, а с безумными несчастьями. Ловкие бизнесмены зарабатывали огромные состояния. Они брали кредиты, что-то покупали, а кредит возвращали обесценившимися деньгами. В бедственном положении оказались пенсионеры и люди, живущие на зарплату, владельцы мелкого бизнеса.

Все винили репарации, хотя основы этой финансовой катастрофы были заложены при кайзере в 1914 году, когда финансирование войны решили вести не за счет повышения налогов, а путем печатания денег. Расплатиться за войну Германия рассчитывала, победив Антанту и потребовав от нее контрибуции, а получилось наоборот…

28 января 1923 года в Лейпциге открылся Восьмой съезд коммунистической партии, которая тоже решила использовать оккупацию Рура для привлечения избирателей на свою сторону. Делегаты съезда решили, что после вступления французских войск в Рурскую область Германия стала угнетенной страной и следует бороться за ее свободу.

Опыт вооруженной борьбы у коммунистов был. За три года до этого, 13–17 марта 1920 года, правые устроили капповский путч и попытались свергнуть правительство. В ответ коммунисты сформировали свою Красную армию. В Рурской области она насчитывала около пятидесяти тысяч бойцов и сражалась с правительственными войсками.

После Первой мировой войны коммунисты получили в Центральной Германии много мест в ландтагах и чувствовали себя уверенно. Партия, в которой состояли триста пятьдесят тысяч человек, имела четырнадцать депутатов в рейхстаге и пятьдесят семь в ландтагах. Коммунисты опирались на солидную систему партийной печати — тридцать три ежедневные газеты. В марте 1921 года руководители компартии решили, что настало время нанести удар по республике и поднять вооруженное восстание. «Рабочий класс Центральной Германии не даст себя обмануть фразами, сеющими среди немецких рабочих настроения трусости и пассивности», — говорилось в заявлении партии.

Правительство отправило в Центральную Германию полицию безопасности под командованием обер-президента Хорзинга с приказом разоружить рабочих. Руководство компартии надеялось на всеобщее восстание. Бои с полицейскими частями продолжались несколько мартовских дней, но на призыв ко всеобщей забастовке откликнулось меньше полумиллиона рабочих, так что подавление восстания было лишь вопросом времени.

После ввода французских войск ситуация в стране вновь накалилась. В опорных пунктах левых — в Берлине, Гамбурге, в Рурской области — начались массовые забастовки, демонстрации, формировались рабочие сотни и звучали призывы к пролетарской революции.

Особую роль сыграл один из тогдашних руководителей Комммунистического интернационала Карл Радек.

Карл Бернгардович Радек — одна из самых ярких фигур в большевистском руководстве, человек острого и язвительного ума, очень образованный и циничный. Он родился во Львове, свободно владел основными европейскими языками, и в Польше, и в Германии чувствовал себя как дома. Русским языком он овладел уже во взрослом возрасте. В Варшаве он вел подпольную работу вместе с Розой Люксембург и Феликсом Дзержинским, в Германии — вместе с Кларой Цеткин и Карлом Либкнехтом, в Швейцарии — вместе с Лениным.

После Октябрьской революции он не раз безуспешно пытался поднять вооруженное восстание в Германии, куда приезжал нелегально, где работал в подполье и даже попадал в тюрьму. Все руководители компартии Германии были его давними товарищами. Большой карьере Радека в Москве помешала изрядная доля авантюризма и нелюбовь к повседневной работе.

«Радек был для меня необычным психологическим явлением, но никогда — загадкой, — вспоминала Анжелика Балабанова, которая работала с ним в Коминтерне. — Он представлял собой необыкновенную смесь безнравственности, цинизма и стихийной оценки книг, музыки, людей. Точно так же, как есть люди, не различающие цвета, Радек не воспринимал моральные ценности. В политике он менял свою точку зрения очень быстро… Он умел выражать мнения других и на самом деле верить, что они его собственные, мог с пылом поддерживать лозунги, против которых только что боролся…»

Карл Радек хотел воспользоваться настроениями немцев и организовать народную войну против Франции в союзе с крайне правыми немецкой национальной и народной партиями.

Французы на политику пассивного сопротивления ответили жесткими мерами. Профсоюзных лидеров, призвавших к забастовке, оккупационные власти сажали, саботажников расстреливали — погибли больше ста человек. 26 мая 1923 года французские оккупационные войска по обвинению в саботаже и диверсиях расстреляли на Хольцгеймском лугу рядом с Дюссельдорфом бывшего офицера рейхсвера Альберта Лео Шлагетера.