Леонид Млечин - Главная тайна фюрера

Есть два пути выхода из кризиса — законный и незаконный. Я готов идти по любому пути. Но я отказываюсь ждать, когда фюрера сделают рейхсканцлером, потому что к тому времени наше движение развалится. Фюрер должен был принять предложенный Гинденбургом в августе пост вице-канцлера. Войдя в правительство, фюрер должен был объяснить партнерам по коалиции, что восстановление Германии возможно только на базе национально-социалистических идей. Если бы вице-канцлеру Гитлеру это не удалось, он мог бы подать в отставку, что привело бы к крушению правительства…

Что касается личного аспекта, — продолжал Штрассер, — то мне известны интриги, которые ведутся в окружении фюрера и выливаются в оскорбления. Я этого терпеть не намерен. Мне время от времени нужно встретиться и поговорить с фюрером — по личным и официальным делам. Если я приезжаю в отель „Кайзерхоф“ в Берлине или в Коричневый дом в Мюнхене, я застаю там одних и тех же людей. Но никаких деловых вопросов я решить не в состоянии. Я не собираюсь вставать в очередь за Герингом, Геббельсом и Рёмом. Если их приглашают к фюреру, то, полагаю, и меня могли бы почтить приглашением. Но фюрер ни разу меня не пригласил. Я рассматриваю это как личное унижение, которого я не заслуживаю и более не намерен терпеть. Силы и нервы мои на пределе. Я подал в отставку со всех партийных должностей и уезжаю в горы восстанавливать здоровье. А вас я прошу продолжать исполнять свой долг…»

Выступление Штрассера произвело впечатление на партийных работников. Инспектор орготдела партии по Нижней Саксонии Бернгард Руст (вскоре он получит пост министра) сообщил Гитлеру, что было сказано в его адрес. Фюрер не собирался оставлять последнее слово за своим соперником и распорядился собрать партработников в полдень в «Кайзерхофе».

— Я думал, Грегор Штрассер умнее, — сказал Гитлер. — Я поражен позицией, которую он занял, и еще больше удивлен тем, что после двенадцати лет знакомства и совместной партийной работы он не счел необходимым обсудить все это со мной.

Он говорит, что я должен был принять пост вице-канцлера. Но Грегору Штрассеру прекрасно известно, что ни фон Папен, ни фон Шлейхер не являются национальными социалистами. Чтобы не выглядеть предателем, я должен был бы постоянно протестовать против политики главы правительства, выдвигать требования, которые бы отвергались. И господин фон Папен с улыбкой на устах сказал бы мне: «Прошу прощения, господин Гитлер, но я рейхсканцлер и глава правительства. Если мой политический курс вас не устраивает, вы можете уйти». И что бы из этого вышло? Они бы показали стране, что Гитлер и его товарищи ничего не могут добиться! И тогда партия и избиратели повернулись бы к нам спиной, наше движение бы развалилось.

Незаконный путь завоевания власти еще опаснее, — продолжал Гитлер. — Никто не посмеет сказать, что мне не хватит мужества совершить переворот, а если понадобится, то и кровавую революцию. Я доказал это в Мюнхене в 1923 году. Господину Штрассеру это известно: он там был. Так вот, наши отряды не имеют оружия, а если кто-то и запасся оружием — против моей воли и об этом ничего не известно, — то все равно не выстоит против полиции и рейхсвера. Генерал фон Рейхенау сказал мне недавно: «Господин Гитлер, солдаты рейхсвера принесли присягу и подчиняются президенту страны. Если ваши отряды нарушат закон, рейхсвер будет в них стрелять, хотя наши сердца обольются кровью. Когда вы станете президентом и рейхсвер присягнет вам, то мы будем подчиняться вашим приказам и стрелять во врагов государства»…

Грегор Штрассер не решился поднять мятеж против Адольфа Гитлера. Он просто капитулировал и ушел из политики. Но скандал был громким.

8 декабря 1932 года актриса и режиссер Лени Рифеншталь была на концерте и возвращалась домой по Вильгельмштрассе. Она писала в своих воспоминаниях:

«Я услышала выкрики продавцов газет: „Грегор Штрассер покидает Гитлера!“, „Конец НСДАП!“, „Звезда Гитлера закатилась!“. Я набрала газет и села в холле гостиницы „Кайзерхоф“, чтобы прочитать сенсационные сообщения. То, что писалось в газетах, было для Гитлера крайне унизительно. Еще месяц назад в Мюнхене я видела Гитлера, уверенного в победе, а теперь я узнаю о крушении его надежд».

Адъютант фюрера Вильгельм Брюкнер увидел Лени Рифеншталь и предупредил Гитлера. Ее пригласили в апартаменты фюрера на бельэтаже. Лицо у него было блеклое, волосы нависли на лоб, покрытый каплями пота. Затем его как прорвало:

— Эти предатели, эти трусы — и это незадолго до окончательной победы! — это дурачье — тринадцать лет мы боролись, вкалывали, отдавали все, пережили тяжелейшие кризисы, и вот у самой цели — предательство!

Фюрер забегал из угла в угол, остановился, схватился за голову и, как бы разговаривая с самим собой, простонал:

— Если партия развалится, я должен покончить с собой.

После паузы продолжил:

— Но пока рядом есть такие люди, как Гесс и Геринг, мне нельзя этого делать. Я не могу оставить их в беде, как не могу покинуть и многих других верных товарищей. Мы продолжим борьбу, даже если нам снова придется начинать с нуля…

9 декабря от имени Гитлера партия сделала сообщение для печати: «Товарищ Штрассер с разрешения фюрера взял трехнедельный отпуск по состоянию здоровья. Все слухи и спекуляции, связанные с этим событием, неверны и лишены оснований».

Грегор Штрассер занимал пост секретаря партии по оргвопросам. Гитлер переподчинил аппарат себе. Фюрер ничего не забыл и ничего не простил. Помощник Штрассера Пауль Шульц вспоминал пророческие слова своего начальника:

— Рано или поздно Гитлер нас убьет. Своей смертью мы не умрем.

Но Штрассер и пальцем не пошевелил, чтобы спасти себя. Все-таки они все недооценивали Гитлера…

Генерал Шлейхер считался мастером интриги, и он действовал довольно ловко. Но в те месяцы Франц фон Папен его опередил. Он мечтал не только вернуться к власти, но и отомстить Шлейхеру. И неизвестно, какое чувство было сильнее.

4 января 1933 года Гитлер отправился в Детмольд, главный город небольшой земли Липпе, где началась избирательная кампания. В конце 1932 года партия несла потери, избиратели уходили к коммунистам и националистам. Люди покидали партию, финансовое положение нацистов ухудшилось. Наверное, для Гитлера это были худшие дни. Казалось, дело проиграно. Он был в отчаянии и не покидал своего укрытия в отеле «Кайзерхоф».

И тут пришло спасение в лице Папена, которого сжигали амбиции и ненависть к генералу Шлейхеру. Он сделал все, чтобы нацисты пришли к власти. Через экономического советника фюрера Вильгельма Кепплера и Курта фон Шрёдера, кельнского банкира и члена партии, он наладил контакты с Гитлером.