Луи Буссенар - Кругосветное путешествие юного парижанина

Андре же стоял спиной к хижине в защитной стойке английского боксера. Позиция оказалась великолепной и свидетельствовала о профессиональном знакомстве с основами современного кулачного боя.

— Браво, месье Андре! Чувствуется настоящая школа! — восхитился гамен, одновременно нанося удар ногой в челюсть противника. — Туше [40], мой друг!

Пуф! Пум! Это разнеслись звуки двух прямых ударов кулака Андре поочередно в грудь безумцев, которые тут же повалились навзничь.

— А это тебе, приятель! — гаврош [41]удары ногой по берцовым костям противника. — Раз-раз — ив глаз, как говорят у нас на бульварах… Ты куда это? А ну, получай, подонок!

Туземцы, окружившие Андре, стали отступать.

Никто из дикарей Старого и Нового Света не в состоянии противостоять мускулам тренированного европейца; ведя кочевой образ жизни, страдая от тягот и лишений, эти дети природы очень редко обладают большой силой.

Гамен действовал необыкновенно быстро — без особых усилий, с потрясающей ловкостью и проворством он наносил десять ударов в секунду. Парижанин провел мощный удар в голову одного черного дьявола, лишил зрения другого, попав в глаза растопыренными пальцами (такой прием на парижских заставах зовется «удар вилкой»), третьему разбил челюсть. И еще, встав на руки, двинул четвертому пяткой прямо в лицо.

— Все зубы тебе выбил, негодяй? Итак, кто следующий? А! Хотите познакомиться с приемами французского бокса? Давайте, поучу!

Вопящие дикари получили подкрепление. К старым бойцам присоединились новые. Могут ли два европейца противостоять двум сотням диких зверей?

Андре и Фрике несколько секунд отчаянно пытались стряхнуть с себя живые гроздья тел, но безуспешно.

Раздался громкий победный клич, и двоих белых со связанными руками и ногами бросили на земляной пол хижины.

Несчастный доктор, полный сочувствия к молодым людям, то и дело громко разражался замысловатыми провансальскими ругательствами [42].

Фрике наслаждался, как знаток жаргона [43]. Андре хранил презрительное молчание.

Через какое-то время, как ни в чем не бывало, вновь подали варево.

Под звуки музыки туземцы внесли три деревянные подставки, каждая высотой более двух метров, на которых стояли три кувшина.

В нижней части кувшинов виднелась тонкая гибкая трубка с наконечником из слоновой кости.

— Бедняги! — доктор. — Добровольно или по принуждению, нам все равно придется это съесть.

Молодые люди с любопытством наблюдали за приготовлениями. Без сомнения, им собирались силой запихнуть в рот эту противную кашу.

Большим и указательным пальцами дикари попросту зажали каждому пленнику нос, и те поневоле разомкнули стиснутые рты.

Щелк! И «лакомство Бикондо», как назвал это месиво Фрике, потекло через наконечники, удерживаемые множеством крепких рук.

Оставалось либо глотать, либо захлебнуться…

И несчастные вынуждены были глотать! С высоты двух метров варево под воздействием атмосферного давления довольно быстро перетекало в желудки несчастных друзей.

Доктора тоже подвергли такой пытке, но он стремился к тому, чтобы не пропало ни капли еды.

Постепенно лица пленников наливались кровью. Глаза вылезали из орбит, тела покрылись потом. Принудительное кормление продолжалось более десяти минут. Наконец-то глиняные кувшины опустели! Наконечники выплюнуты. Обед окончен.

Довольные проведенным кормлением, туземцы племени осиеба удалились, оставив на циновках троих несчастных.

Более двух часов пленники приходили в себя, мучила ужаснейшая жажда. Поглощая огромное количество воды, европейцы кое-как смогли потушить сжигавший внутренности вулкан.

Первым заговорил доктор:

— Итак, несчастные друзья мои, что скажете? А вы, дорогой Андре, все еще полагаете необходимыми проповеди цивилизации и евангельских заповедей [44]столь гастрономически изощренным антропофагам?

— Мне бы пятьсот морских пехотинцев с нашего корабля да винтовку в руки, я бы сумел дать ответ.

— А знаете, как следует назвать данное действо? — свою очередь высказался Фрике. — «Механическая кормушка» из Парижского зоосада! Ею пользуются для кормежки содержащихся в неволе диких уток, цесарок, гусей и индюшек.

— Совершенно верно, мой друг! — воскликнул доктор.

— Бедные зверюшки, откармливаемые на убой! — продолжал гамен. — Сейчас в роли подопытных кроликов выступаем мы! Ну, ладно, допустим, данное племя просто злобное. Но каковы шутники, хотят повелевать нашими желудками! Однако посмотрим, чем все кончится.

— Доктор, — обратился Андре, — вы полагаете, нас просто откармливают?

— Конечно, черт побери!

— Вот этим самым варевом наподобие чечевичной похлебки? — сказал Фрике.

— От чечевичной похлебки не прибавляют в весе, мой ДРУГ.

— Вот как!

— От нее лишь укрепляется мышечная ткань, друг мой, для наращивания мяса и жира требуются растительное и животное масла, крахмал, сахар и тому подобные питательные вещества.

— А я-то думал… Но, в конце концов, вам лучше знать. И все-таки если поглощать это варево, где, конечно, много масла, и грызть целый день сахар, то превратишься в кусок сала?

— Совершенно верно; именно поэтому в нас насильно впихивают кашу из кукурузной муки и сладкого картофеля, политую пальмовым маслом.

— Б-р-р-р!

— А поскольку у пальмового масла довольно приятный запах, то антропофаги — известные лакомки — добавляют его в нашу еду, чтобы придать будущему мясу особый привкус.

— Ну и ну! От ваших слов бросает в дрожь. Однако послушайте, доктор, значит, мы скоро… разжиреем?

— Если нас будут насильно кормить огромным количеством специально приготовленной пищи да еще держать в неподвижности, как, впрочем, и в неизвестности, то за две недели мы наберем достаточный вес и попадем в котел.

— Но ведь… вы такой худой!

— Таков уж от природы, вдобавок, как я уже сказал, есть надежный способ похудеть. Гарантирую: ваш организм не накопит и одной сотой грамма жира, даже если наши хозяева удвоят порцию.

— Покажете прямо сейчас?

— Как хотите…

— Тогда давайте!

— С удовольствием.

Доктор, как и его спутники, отяжелевший от пищи, встал и направился в угол хижины, взял сосуд, до половины наполненный пальмовым маслом с какими-то растительными волокнами, и поджег смесь.

— Действуем по порядку. Несчастные! У вас глаза на лоб лезут, а животы раздуты, точно бурдюки! Но — терпение…

Затем доктор достал большой глиняный горшок, служащий чем-то вроде жаровни. Туда он вставил сосуд, формой напоминающий бутылку, в горлышко ввел гибкий, полый стебель пальмового побега. Все это он поместил в корзину грубого плетения, наполненную, по всей видимости, марганцем.

— Вы изучали химию, дорогой Андре, не так ли?