Николай Свечин - Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

– Петлю затягивать нельзя, – беззвучно шевеля губами, рассуждал Долгоносов сам с собой. – Возможно, что у ней только глубокий обморок. Она может опомниться. Тогда она сама снимет петлю с шеи. Если же она умерла, всякий скажет, что она повесилась. Ну-с, кажется, отлично всё устроено. Теперь остаётся только поскорее улизнуть. Чтобы не возникло подозрение на меня, что это я её убил, отворю дверь на черную лестницу. Если почему-либо не поверят, что повесилась сама, скажут, что пришли грабители и повесили. А вдруг действительно явятся воры и обкрадут всю квартиру?! Нет! Увидят труп и побоятся.

В это время пробило 9 часов.

– Уже девять. Скорее надо уходить, швейцар может заметить, догадаться…

Долгоносов быстро надел пальто, нахлобучил шапку, вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь, и стал спускаться с лестницы.

– А вы сегодня на несколько минут запоздали, – весело заметил швейцар, которому Долгоносов всегда твердил об аккуратности.

– Стар становлюсь. Вчера немного кутнул, сегодня уже и болен. Едва с лестницы сошёл.

«Вот она моя точность и аккуратность. Говорил я, что швейцар может заметить», – рассуждал сам с собой Долгоносов.

Вдруг он остановился, зашатался и едва не упал.

«Что я сделал? Вот беда! Второпях я забыл ведь замыть кровь в гостиной на полу. Что мне теперь делать? Возвратиться домой нельзя. Опять швейцар заметит, что я не вовремя возвратился. Пропал я! Сидеть мне в тюрьме!» – рассуждал Долгоносов.

Он так скверно себя чувствовал, что вместо обычной прогулки прошёл в сквер и там, не двигаясь со скамейки, просидел до полудня.

– Теперь надо домой идти. Пора!

Между тем, вскоре после ухода из дома Долгоносова, младший дворник принес к нему на кухню дрова. Постучав несколько раз в дверь и не получив ответа, дворник дернул за ручку двери. Незапертая дверь открылась. Дворник вошёл в кухню, бросил на пол дрова и вдруг в ужасе отскочил в сторону. На кровати с вытянутыми ногами лежала без движения Мавра.

– С нами крестная сила! Повесилась! – крикнул дворник, заметив веревки, и бросился вон из кухни.

Через полчаса в кухне сидел уже околоточный надзиратель и писал протокол.

– Господин околоточный, руки-то у покойницы совсем теплые. Не жива ли она ещё? Не снять ли её с петли? – спросил один из понятых.

В это время вбежал в кухню дворник и крикнул:

– Господин околоточный, в гостиной лужа крови!

Околоточный надзиратель отложил в сторону перо и пошел в гостиную. Увидев на полу кровь, разбитый стакан и валяющуюся около дивана женскую головную гребёнку, он сообразил, что в данном случае могло быть и убийство. Поэтому он сейчас же послал в управлении участка городового с запиской, в которой кратко изложил обстоятельства дела.

В ожидании прихода высших властей околоточный надзиратель уселся за продолжение протокола.

– Взгляни-ка, – обратился он к дворнику, – как там завязана веревка на гвозде?

Младший дворник подошел кровати, отодвинул её немного от стены, протиснулся между кроватью и стеной и стал разглядывать узел. Между тем веревка, которая свободно лежала вокруг шеи старухи, натянулась. У Мавры раскрылись веки и выпятились глазные яблоки, из раскрывшегося рта высунулся язык.

– Какой узел? Простой? Крепко завязан? – спросил околоточный надзиратель.

– Напутано что-то, – отвечал дворник.

Околоточный надзиратель оглянулся и, увидев изменившееся лицо старухи, испуганно вскочил.

– Что ты делаешь?! – закричал он. – Придвигай кровать на прежнее место!

В это время одним за другим стали приходить: участковый пристав, полицейский врач, судебный следователь и члены сыскной полиции. Вошёл и Долгоносов.

– Что такое? Что случилось? Зачем вы здесь? – задавал он дрожащим голосом вопросы.

– Ваша кухарка или убита, или сама повесилась. Пожалуйте на кухню. Взгляните.

– Я боюсь.

– Пожалуйста, посмотрите. Может быть, дадите тогда хоть какое-нибудь разъяснение.

Долгоносов вошёл в кухню и, взглянув на страшное лицо Мавры с выкатившимися глазами, вскрикнул, зашатался и упал в обморок.

Умелый осмотр квартиры выяснил многое. Было установлено, что Мавра была убита в гостиной. Лужа крови, разбитый стакан, валявшаяся на полу гребенка и сдвинутый ковер были этому свидетелями. Заметные бороздки от каблуков на полу говорили, что труп убитой был приволочен из гостиной в кухню. Единственной загадкой являлось повешение Мавры.

Пришедший в чувство Долгоносов рассказал, что когда он уходил, по обыкновению в 9 часов утра, кухарка была в кухне.

Швейцар и дворник удостоверили аккуратность и точность Долгоносова, ничем не нарушенные в этот день.

Пока производился осмотр и шли расспросы, весь расстроенный бледный младший дворник подошел к врачу.

– Позвольте узнать, ваше благородие, давно ли умерла Мавра? – спросил он.

– Нет, недавно, труп ещё не остыл.

– А не сейчас ли она умерла?

– Не думаю. Впрочем, теперь ничего не могу сказать о причине смерти… Завтра будет вскрытие, и тогда узнаем.

– Да мне нужно знать одно только, не умерла ли она вот теперь при нас в кухне.

– Почему ты это спрашиваешь?

– Чтобы совесть не мучила. Раньше мы думали, что она висит мертвая. Лицо у неё было такое спокойное, чистое, глаза и рот были закрыты. По приказу околоточного, чтобы взглянуть на узел, отодвинул я кровать, а веревка вокруг шеи и натянулась. Как взглянул я потом, страшно стало. Глаза вылезли, язык высунулся, лицо стало синее. Как бы мне, хоть и нечаянно, да не взять бы греха на душу. Может быть, жива еще была?!

– Успокойся. Она была мертвая. Её убили в гостиной и мертвую притащили и повесили.

На следующий день дворник явился в больницу, где производилась вскрытие, и опять спросил у врача о причине смерти Мавры.

– Рана на виске была легкая, поверхностная, – объяснил ему врач. – Вероятно, кто-то ударил Мавру чем-нибудь твёрдым по виску и оглушил. Она была старая и болезненная. С ней приключился очень глубокий обморок, который постепенно и перешел в смерть. Вот всё, что могу сказать. Кто и зачем убил, это уже докажет следствие.

Однако предварительное следствие ничего не открыло. Предполагалось, что на Мавру было нападение с целью ограбления и что с целью сокрытия следов преступления было симулировано самоповешение. Было ли что-либо похищено у Мавры и были ли у неё деньги, кроме найденных в чулке девяти рублей, установить не представлялось возможным, так как у неё никаких родных не было. О причастности к делу Долгоносова никто и не думал. Он был выше всяких подозрений. За необнаружением виновного дело было прекращено.