Артур Дойль - Изгнанники; Дядя Бернак: Романы; Война в Южной Африке: Документально-публицистическое исследование

Адель и ее отца, завернув в плащи, поместили в наиболее защищенное место с подветренной стороны рубки.

— Скажи приятелю, что он может работать у помп, — сказал Амосу капитан. — Ты же у нас мастер в плотничьем деле. Спустись-ка в баркас с фонарем и посмотри, не можешь ли его заштопать.

В течение получаса Амос Грин стучал и возился в баркасе, а мерный стук помп несся из-за шума волн. Медленно, но методически правильно опускался корабельный нос в морскую пучину, а корма бригантины загибалась кверху.

— У нас осталось мало времени, Амос, — спокойно проговорил капитан.

— Он может теперь держаться на воде, хотя есть небольшая течь.

— Отлично. Спускай. У помп работать без перерыва. М-р Томлинсон, позаботьтесь взять провианта и воды сколько возможно. За мной, Гирам Джефферсон.

Матрос и капитан спрыгнули в качавшуюся лодку. У Эфраима Савэджа к поясу был привязан фонарь. Они пробрались под разбитый нос и капитан безнадежно покачал головой при виде его повреждений.

— Отрезать канат с пластырем и дать сюда, — скомандовал он.

Томлинсон и Амос Грин перерезали веревки ножами и спустили вниз угол паруса. Капитан Савэдж и моряк схватили его и потащили на пробоину. Когда капитан нагнулся, корабль подкинуло волною вверх, и при желтом свете фонаря Эфраим увидел черные трещины, расходившиеся лучами от центральной дыры.

— Сколько воды в трюме? — спросил он.

— Пять с половиною футов.

— Значит, корабль погиб. В обшивке везде можно просунуть палец. Продолжайте работу у помп, ребята. Готов провиант и вода, м-р Томлинсон?

— Да, сэр.

— Спустите все за борт. Эта лодка не продержится более часа или двух. Видите ли вы ледяную гору?

— Туман редеет слева, — крикнул один из матросов. — Вот и гора. Она в четверти мили отсюда, под ветром.

Туман внезапно рассеялся и луна все сияла над безбрежным пустынным морем и разбитым кораблем. Громадный айсберг, о который разбилось судно, медленно покачивался на волнах.

— Надо плыть к нему, — сказал капитан Савэдж. — Ничего другого не придумаешь. Спустите девушку за борт. Ну ладно, прежде ее отца, коли она настаивает на этом. Скажите им, Амос, чтобы сидели смирно. Так. Ты храбрая девушка, хоть и лопочешь на чужом языке. Ну, теперь бочонки, одеяла и все теплые вещи. Так. Затем француза. Молчать! Сначала пассажиров. Потом ты, Амос, матросы. А ты, друг Томлинсон, прыгай последним.

Хорошо, что плыть пришлось недалеко: перегруженная лодка сидела очень низко и два матроса беспрерывно отливали воду, просачивавшуюся меж досок. Когда все уселись на места, капитан Эфраим Савэдж перескочил назад на корабль, что было легко сделать, так как палуба с каждой минутой опускалась все ближе и ближе к поверхности моря. Он вернулся с узлом одежды и перебросил его в лодку.

— Отчаливай! — скомандовал он.

— Так прыгайте же.

— Эфраим Савэдж пойдет ко дну со своим кораблем, — бесстрастно проговорил капитан. — Друг Томлинсон, я не привык повторять приказаний. Отчаливай, говорю.

Штурман оттолкнулся багром. Амос и де Катина вскрикнули от ужаса, но стойкие новоанглийские матросы взялись за весла и дружно принялись грести по направлению к ледяной горе.

— Амос! Амос! Неужели вы допустите это? — кричал гвардеец по-французски. — Честь не дозволяет покинуть его так. Это пятно останется навеки. Томлинсон, не бросайте его! Взойдите на корабль и заставьте его спуститься.

— На свете не существует человека, который мог бы заставить его сделать то, чего он сам не желает.

— Он может изменить свое намерение.

— Он никогда этого не сделает.

— Но нельзя же бросать его так. Надо будет плавать вокруг погибающего корабля и выловить капитана.

— Лодка течет как решето, — возразил штурман. — Я довезу вас до горы, если можно будет, оставлю вас там и снова вернусь за ним. Приналягте хорошенько на весла, ребята. Чем скорее мы доплывем туда, тем скорее возвратимся обратно.

Но гребцы не сделали еще и пятидесяти взмахов, как Адель вне себя закричала:

— Боже мой, корабль тонет!

Бригантина погружалась все сильнее и сильнее. Внезапно нос с треском опустился в воду, словно нырнувшая морская птица, корма взлетела кверху и вскоре судно с громким, продолжительным бульканьем исчезло среди волн. Лодка сразу, под влиянием одного чувства, охватившего всех гребцов, повернула назад и полетела изо всех сил. Но все было тихо на месте крушения. На поверхности моря не было ни одного обломка, указывавшего место последнего упокоения» Золотого Жезла". В продолжение четверти часа лодка кружилась при свете луны, но моряк-пуританин исчез бесследно. Наконец, когда несмотря на беспрерывное выкачивание все сидевшие в лодке оказались по щиколотку в воде, гребцы повернули ее и молча, с тяжелым сердцем, поплыли к негостеприимному острову, который должен был стать последним убежищем для них.

Как ни ужасен был этот приют, он являлся единственным местом спасения для погибающих, так как течь все увеличивалась и ясно было, что лодка не сможет долго продержаться. Подплывши ближе к горе, несчастные с ужасом увидали, что обращенная к ним сторона представляет собой толстую ледяную стену в шестьдесят футов, отвесную, гладкую, без малейшей щели или трещины на всей поверхности. Айсберг был громаден, и потому оставалась надежда, что другая сторона окажется гостеприимнее. Все время вычерпывая воду, они обогнули угол — и снова очутились перед такой же мрачной стеной. Они подошли с третьей стороны и нашли ее еще более отвесной. Оставалась только четвертая сторона, и, направляясь к ней, они знали, что для них решается вопрос жизни и смерти, так как лодка почти уходила из-под их ног. Они выплыли из темноты на яркий лунный свет и увидели картину, которую никто из них не забыл до самой смерти.

Здесь склон был не менее крут, чем с остальных сторон; он весь блестел и искрился дрожащими огнями бриллианта там, где лунный свет падал на бесчисленные грани ледяных кристаллов. На как раз посередине, на уровне поверхности воды, оказалось нечто вроде пещеры. Это было место, о которое разбился» Золотой Жезл", причем корабль выломил на прощанье огромную глыбу и таким образом, погибая сам, приготовил убежище доверившимся ему людям. Эта пещера была чудесного изумрудно-зеленого цвета, светлого и чистого по краям, а в глубине отливавшего темным пурпуром и синевой. Но не красота грота, не уверенность в спасении вызвали крики радостного восторга и изумления, вырвавшиеся из уст всех… На ледяной глыбе, спокойно покуривая глиняную трубку, сидел не кто иной, как капитан Эфраим Савэдж из Бостона. Одно мгновение изгнанники подумали, что это его призрак. Но привидения не появляются в столь прозаичном виде, а тон его голоса вскоре доказал несчастным странникам, что это он сам собственной персоной и далеко не в смиренном, христианском настроении духа.