Артур Дойль - Изгнанники; Дядя Бернак: Романы; Война в Южной Африке: Документально-публицистическое исследование

Был уже солнечный день. Четырехугольный двор перед замком кишел взбудораженной толпой, только что узнавшей дурные вести. Большинство оброчных были старые солдаты и охотники, принимавшие не раз участие в схватках с индейцами; это сквозило в их загорелых лицах и смелой осанке. Они были сыны расы, спалившей более или менее удачно побольше пороха, чем какая-либо другая нация земного шара. При взгляде на этих людей, стоявших группами, обсуждавших положение и осматривавших оружие, ни один полководец не пожелал бы иметь более закаленных или воинственных солдат. В то же время из домиков, расположенных за оградой, бежали, задыхаясь, встревоженные женщины, таща за собой детей и неся на плечах самые дорогие предметы своего имущества. Суматоха, крики детей, бросание узлов и поспешная беготня за следующей партией вещей составляли резкий контраст с тишиною и красотою леса, залитого лучами нежаркого солнца.

Отряд разведчиков под командой дю Лю и Ахилла де ла Ну покинул двор, и ворота по приказанию хозяина были заложены толстыми дубовыми поперечинами, концами вдвинутыми в железные скобы. Детей поместили в нижней кладовой под присмотром нескольких женщин, а остальным велели смотреть за пожарными ведрами и заряжать мушкеты. Мужчинам сделали смотр; их оказалось пятьдесят два человека. Потом разделили их на отряды для защиты замка со всех сторон. С одного бока частокол доходил до реки; это обстоятельство не только избавляло от необходимости защищать эту сторону, но еще позволяло добывать свежую воду, выбрасывая ведро на веревке из-за ограды. На берегу, под стеной, толпились люди, осматривая челноки из «Св. Марии» — драгоценное и последнее средство спасения. Ближайший форт, С. — Луи, был всего в нескольких милях вверх по реке, и де ла Ну уже послал туда быстрого гонца с вестью об опасности. По крайней мере, есть куда отступать в случае, если придется совсем плохо.

А что дело кончится именно так, было ясно для такого опытного жителя лесов, как Амос Грин. Он оставил Эфраима Савэджа храпеть непробудным сном на полу, а сам с трубкою в зубах обходил укрепления, внимательно осматривая каждую мелочь. Частокол был достаточно крепок, в девять футов вышины, и прочно построен из дубовых заостренных бревен, в меру толстых, дабы его не пробили пули. На половине высоты в нем были проделаны длинные узкие бойницы, откуда могли стрелять защитники. Но с другой стороны в ста шагах от частокола росли деревья, могущие служить прикрытием для нападающих, а гарнизон был настолько малочислен, что не мог выставить более двадцати человек на каждую сторону. Амос знал смелость и стремительность ирокезских воинов, слышал об их хитрости и изобретательности — и лицо его затуманилось грустью при мысли о молодой новобрачной, привезенной сюда им и его товарищем, и о женщинах и детях, находившихся в усадьбе.

— Не лучше ли было отослать женщин с детьми вверх по реке? — намекнул он владельцу замка.

— Я очень охотно сделал бы это, месье, и может быть, так и поступлю ночью, если мы будем еще живы и погода будет облачной. Но в настоящую минуту я не в состоянии дать им охраны, а посылать женщин одних невозможно; ведь известно, что на реке ирокезские челноки, а берега кишат их лазутчиками.

— Вы правы, такой поступок равносилен безумию.

— Я назначил сюда, на восточную сторону; вас с товарищами и еще пятнадцать человек. Господин де Катина, желаете командовать отрядом?

— С удовольствием.

— Я возьму на себя южную сторону, так как она, по-видимому, наиболее опасная. Дю Лю может встать на северной, а к реке достаточно и пяти человек.

— Есть у вас провизия и порох?

— Муки и копченых угрей безусловно хватит до конца этой истории. Пусть это плохая еда, но, дружище, во время похода в Голландию мне пришлось испытать, насколько после перепалки даже вода из канавы кажется вкуснее фронтиньякского с синей печатью, того самого, что вы помогли мне распить недавно. Что же касается до пороха, то его у нас вдоволь.

— Не успеем ли мы срубить хоть несколько вон из тех деревьев? — спросил де Катина.

— Бесполезно. За упавшими стволами прятаться еще удобнее.

— Но, по крайней мере, не лишнее было бы убрать хоть те кусты, что вокруг березы между восточной стеной и опушкой леса. Это недурное прикрытие для застрельщиков ирокезов.

— Да, их надо сжечь немедля.

— Нет, погодите, я придумал лучше, — произнес Амос. — Мы можем устроить западню. Где хранится у вас порох, о котором вы только что упоминали?

— Дворецкий Терье раздает его в главном погребе.

— Превосходно.

Амос исчез и скоро вернулся с большим холщовым мешком в руках. Он наполнил его порохом, взвалил на плечи, отнес в кусты и положил у корня березы, причем вырезал заметку в виде полоски коры, как раз над ним. Затем ветками и опавшими листьями он замаскировал мешок так, что последний стал походить на небольшую кочку. Устроив западню, он влез на частокол и спрыгнул вниз.

— Думаю, что теперь мы вполне готовы встретить их, — говорил де ла Ну. — Хотелось бы только мне поместить женщин с детьми в более безопасное место, но если все пойдет удачно, мы сможем отослать их ночью. Не слыхал ли кто-нибудь о дю Лю?

— У Жана слух лучше всех нас, ваша светлость, — сказал старик, стоявший у угловой медной пушки. — Ему послышались выстрелы несколько минут тому назад.

— Ну, значит, он столкнулся с ирокезами. Этьен, возьми-ка человек десять и ступай к сухому дубу, чтобы прикрыть отступление, но ни шага дальше ни в коем случае. У меня и так мало людей. Вы, может быть, хотите спать, де Катина?

— Нет, я все равно не в состоянии заснуть.

— Здесь мы больше ничего уже не можем сделать. Что скажете насчет партии-другой в пикет? Карты помогут нам скоротать время.

Они поднялись в верхнюю залу, куда пришла Адель и села возле мужа; темнолицая Онега разместилась у окна и, не отрываясь, смотрела на лес. Де Катина мало думал о картах; мысли его были заняты нависшею надо всеми опасностью и женщиной, рука которой покоилась на его плече. Напротив, старый вельможа с головой ушел в игру, бранился потихоньку и то хихикал, то усмехался, смотря по тому, шла ли к нему карта или нет. Внезапно среди игры раздались два резких удара снаружи.

— Кто-то стучится! — вскрикнула Адель.

— Это шаги смерти, — произнесла индеанка у окна.

— Да, да, это две пули ударились в стену. Ветер относит звук выстрелов. Карты смешаны. Мне снимать, а вам сдавать. Канот был, кажется, мой.

— Из лесу бегут люди! — закричала Онега.

— Ага! Это становится серьезным, — промолвил бесстрастно вельможа. — Мы можем потом окончить игру. Помните, сдавать вам. Посмотрим, что это значит.

Де Катина уже бросился к окну. Дю Лю, молодой Ахилл де ла Ну и восемь человек прикрытия, нагнув головы, бежали к ограде, ворота которой моментально распахнулись, пропуская разведчиков. Там и сям из-за деревьев вспыхивали облачка синего дыма; один из бежавших, в белых коленкоровых штанах, вдруг странно запрыгал, а на материи одежды показалось красное пятно. Двое других подхватили раненого и все трое стремглав влетели в ворота, сейчас же закрывшиеся за нами. Минуту спустя в углу стены засверкала и загремела медная пушка, и вся лесная поляна заволоклась облаками дыма, а пули застучали в деревянную ограду, словно град в окна.