Юрий Сумный - Хазарский пленник

— Август! — громко воскликнул Тёмный, сумев раньше князя угадать сотника. Он уже выбрался из табора и стоял за спиной.

Да, Август.

Старший стянул шлем, сверкнула серебряная накладка переносья, встряхнул светлыми волосами и улыбнулся князю.

— Князь, не тужи. Выручим! — громко крикнул он, спешиваясь. Его лошадь подхватили загорелые меднолицые половцы, знаками показывая, что оружие здесь под запретом. Мол, не касайся стали, и мы сумеем столковаться.

— Что кричишь? — спросил толмач, привлекая внимание Августа. — Скажи, что ищешь? С миром пришёл? Это ваш князь?

— С миром! — кивнул Август. — Коль моего князя не обидели.

— Не обидели, — успокоил Августа Владимир. — Спасли. Горбань нас прижал. К слову, где он? Взяли? Нет?

Толмач развеселился, как будто гости развлечения ради устроили кровавую карусель. Спрашивал, кто воины, откуда, и предложил Владимиру слать гонцов к Боняку и Тугару. Мол, хан сказал: друзья Боняка и Тугара — наши друзья. Друзей не продают за золото, русские свободны. Если не желают ждать Боняка. А ждать надо два дня или три. Послать гонца и ждать. Решайте, ваше слово — воля гостя. Как скажете, так и будет.

Послали. Владимир пообещал дождаться старых друзей, а пока суд да дело, нашёл коня и поторопился к месту схватки.

Август и Тёмный держались рядом. Знали, князь ищет Горбаня. Спрашивали ратников.

В траве нашли Калокира. Посол византийский ещё дышал, сплёвывая на ладонь кровь, но никто не сомневался, до заката не протянет. Кровь на ладони ясная, свежая, не чёрные сгустки, а чистая, как вода в ручье. Говорил Калокир хрипло, а дрожащие пальцы жили сами по себе, напрасно пытаясь заткнуть рану, проталкивая меж рёбер обрывки рубахи.

— Прости... князь... не желал зла... — Он опирался спиной на седло, мёртвый конь послужил хозяину в последний раз, щитом послужил, да не спас, одна стрела всё же пробила грудь, и теперь кровь из лёгких заливала нутро, гасила угли жизни.

— Не желал? Зачем изменил? Клялся в дружбе? — хмуро спросил князь, и стоящие рядом притихли, понимая, что князю важно разобрать тихие слова умирающего.

— Изменил? Шёл к цели. Ты слишком крепок... опасен. Проще сговориться с продажным. На время... а там, кто кого опередит... да, сдохну теперь. Всё впустую... Добей. Умру от клинка! Добей... подари честь...

Он хотел сказать ещё, но кровь хлынула на грудь, кашель сдавил тело, и князь отступил от посланника Византии. Глядеть на смерть не радость. Даже на смерть изменника.

Воины обступили князя, и в глазах малой дружины, приведённой Августом, приведённой самовольно, светилось торжество, они не зря проделали длинный путь, не зря. Князь жив! А измена покарана.

Горбаня нашли неподалёку. Но уже бездыханного. Спросить, как и что, некого. Наёмники мало знают, им теперь важно одно: оставят жить или казнят сразу. Что спросишь, то и подтвердят, перекладывая вину на поводырей.

— Ладно, этих отдайте хану, старику пригодятся наёмники. Пусть сам решает, как с ними... а нам надо дождаться Боняка с Тугаром.

— Князь, — вспомнил важное Август, — а ведь нас Савелий отправил. Провидцем стал. О Торбане догадался. Наказал передать — тебя ждут непростые дела. Ярополк жив. Его намеревались возвести Калокир да Горбань. Куцай не дал, собрал несколько сотен, все тебя ищут. А Византия шлёт письма, криком кричат, помоги. Ждут дружину, золотом платят. Мятеж у них, сумятица.

— Гля-ка! — удивился Владимир. — Дружину им? С каких пор в друзьях числят? И не боятся, что сковырнём Василия. Посадим Калокира.

— Так они тебе невесту отдают, принцессу Анну. — Август улыбнулся, словно не одобрял подобных предложений, но вынужден доложить, дело державное, не праздная болтовня.

— Анну? — повторил Владимир. — Великая цаца.

И тоже улыбнулся, как будто предложение императора Византии выглядит неразумным.

— А что? — встрял Тёмный. — Ты сам говорил, можно взять власть миром, без войны и крови. Отчего не принять византийку?

— Эх, Тёмка. Кому ты веришь? Или не понял ещё, что такое византийцы? Да я лучше возьму в жёны половецкую девку, что саблю держит не хуже черпака! Кипчаки нас не продали, хотя могли! Верно?

Он взмахнул рукой, словно отбрасывая прочь нелепые мысли о Византии, и направил коня к табору.

— Пора отблагодарить старика, Тёмка! Вот о чём подумай. Август, тут Горбань кричал о печенегах, ты бы выслал дозор, нам глупые сумятицы ни к чему. Да и дружину надо догнать, мы-то десять дней плутаем, а где наши, не ведаем...

— Влодко! — горячится весёлый наездник, на ходу слетая с коня. Как ребёнок с горки, соскользнул с тёплой спины, узду отпустил и по притоптанной траве — к гостю.

— Тугар! — улыбается князь и замечает, как ревниво хмурится Тёмный, которому не по нраву новые друзья. Он всё ещё воспринимает незнакомцев как ворогов. Все степняки для горожанина лихие люди, от всех русичи терпят бедствия. А эти, ловкие наездники, и того опасней, потому что улыбчивы и беспечны. Не верит Тёмный в добросердечность чужаков. Непонятно, с чего им радоваться. Что им князь? Лишние хлопоты. А гляди-ка набежали. С дальней стоянки приехали.

Пока князь и молодой хан привыкают друг к другу, рассказывая о пережитом со дня расставания, Тёмный приглядывается к сверстникам, к пастухам табора, к босоногим девицам, занятым подготовкой к празднику. Стол готовят, пир готовят, не зря хана ждали с наследником Тугаром, теперь-то уж точно перепьются. Жарят баранину, охотники притащили птицы, ездили рано утром к ближним заводям, собак брали, а его не удостоили. Или плохо поняли, когда он выскочил утром на шум и предложил присоединиться? Птица крупная, это тебе не утки, что-то вроде цапель, но не цапли, а спросить некого. Толмач всё время при Владимире. Занят.

Август стоит в стороне, поглядывает для вида на снующих мальчишек, на девиц с оцарапанными коленками, те замечают его интерес, пересмеиваются. Щёки рдеют, глазки сверкают, если бы не старики, давно бы прилипли к Августу с вопросами, сами привечают, не противятся, не жеманничают, как киевлянки.

— Что, Тёмный, хороши девки? — улыбнулся Август и подмигнул смешливой.

— Не знаю, — отвечает Тёмный, опасаясь подковырки.

— А ты спроси у какой, где нож наточить? Или как попону подлатать? — советует Август, приглашая девиц к себе, словно согласие Тёмного уже получено.

— Да какой нож? — пугается тот. — Ты о чём?

— Не важно какой. Слукавь. Или не хочешь с девкой познакомиться?