Эрнл Брэдфорд - История рыцарей Мальты. Тысяча лет завоеваний и потерь старейшего в мире религиозного ордена

К концу дня стало ясно, что битва при Лепанто войдет в историю как великая христианская победа. Только корабли Очиали-паши, сражавшиеся на правом фланге флота дона Хуана с галерами рыцарей, сумели уйти с честью. Когда центр турецких позиций был смят под натиском христиан, Очиали-паша сумел увести свои корабли. В других местах потери турок были огромны – 50 судов были уничтожены или захвачены, 20 000 человек убиты или взяты в плен. Потери союзников составили 8000 человек убитыми и вдвое больше ранеными. Самым важным результатом сражения стало освобождение нескольких тысяч христиан, рабов на турецких галерах.

Победа при Лепанто отмечалась по всей Европе. Это была самая большая победа над турками в море. Победа при Лепанто и на Мальте была расценена в Европе как доказательство того, что турки не являются непобедимыми. На самом деле после этих двух побед османский флот больше никогда не использовался для попыток прорыва в Западное Средиземноморье или для вторжения на европейские территории. С другой стороны, как отметил Мориц Брош (1829–1907, австрийский историк. – Ред.) в «Кембриджской современной истории», «битва при Лепанто доказала превосходство христианского оружия, ее результаты – превосходство турецкой дипломатии… Сохранению такого положения способствовали разногласия, нет, даже вражда, которая началась не только между кабинетами трех союзников, но и между корабельными командами разных национальностей, которые объединились, чтобы добиться победы, но сразу рассорились, когда дело дошло до раздела добычи».

Несомненным является факт, что даже в момент победы союзники не смогли забыть о своей междоусобной вражде. Маркантонио Колонна, командир папской эскадры, писал: «Только чудом и по милости Божьей мы смогли победить в этом сражении. Но таким же великим чудом было то, что жадность и лихоимство не подтолкнули нас к сражению друг с другом».

Сражение при Лепанто, победа дона Хуана Австрийского вошла в историю, была воспета в песнях и стихах. Она превозносилась так высоко, что западноевропейцы вполне могли поверить, что власть турок, во всяком случае на море, уничтожена навсегда. Уже в XIX веке историк писал: «Результаты победы были так велики, что на много лет господство турок на море было уничтожено». Последующие исследования показали, что все совсем не так. Через три года после Лепанто Тунис, захваченный испанцами, был отвоеван турками. Турецкий флот направился, не встречая сопротивления, к старой военно-морской базе Барбароссы. Он насчитывал не менее 150 галер, причем совершенно новых. Им командовал тот же Очиали-паша, которому удалось увести свою эскадру из Лепан-то. Способность Османской империи восстанавливаться потрясла Европу. Французский посол в Константинополе отметил в депеше: «Я бы никогда не поверил, что эта монархия настолько велика, если бы не видел это собственными глазами».

Победа при Лепанто, безусловно, была блестящей, и рыцари ордена святого Иоанна имели все основания гордиться своим участием в ней. Все же они противостояли атаке одного из самых талантливых мусульманских военных моряков. Они удержали правый фланг в тот момент, когда дон Хуан прорывался через турецкий центр. Однако победа при Лепанто вовсе не подразумевает, что центральный бассейн Средиземного моря был очищен от турок навсегда. Наоборот, новая турецкая оккупация Туниса означает, что выход караванов рыцарей с Мальты становится еще более необходимым. Чтобы обезопасить Южную Италию, Сардинию, Сицилию и саму Мальту от корсаров Варварского берега, перед орденом, единственным выполняющим охранные функции в регионе, встала задача не только ограничить действия корсаров, но заставить их перейти к обороне. Крупные сражения, важные осады – их историки помнят, а ежедневная «полицейская» работа ордена в течение века и даже более после Лепанто оказалась забыта.

Одно из самых важных событий в истории мальтийского периода ордена произошло в конце XVI века во время правления великого магистра Ла Касьера. Этот гордый, высокомерный и очень упрямый человек показал себя храбрым и способным командиром, однако он не вникал в нюансы островной политики или просто не желал с ними считаться. Он оскорблял мальтийцев, не в последнюю очередь своей неприязнью к ним, которую не скрывал и от местного епископа, что явилось постоянным источником трений между избранным епископом Мальты и великим магистром, который, являясь главой великого религиозного ордена, считал себя равным кардиналу. Было даже обращение Ла Касьера к папе против епископа. В конце концов на остров прибыл член инквизиции, чрезвычайно важная фигура во времена контрреформации. Для великих магистров он был – и это было практически неизбежно – ненавистным лицом, поскольку подчинялся только папе. Таким образом, он стал третьей формой власти на острове. Мальтийцы, за века научившиеся жить под властью разных чужеземцев, сменявших один другого, – карфагенян, римлян, византийцев, арабов, сикулов-испанцев, а теперь рыцарей, были довольно хитры по натуре и не имели желания дальше запутывать пресловутую «кошкину люльку» [5]своей островной религиозно-светской политики. Рыцари, надменные аристократы, свысока относившиеся к крестьянскому населению острова, вряд ли обрадовались вмешательству папы (через его главного инквизитора) в их внутренние дела. В результате в этой троице интересов, во главе которой стоял великий магистр, всегда присутствовали мелкая зависть, политическая и религиозная борьба и интриги в стиле Макиавелли. В целом прибытие на Мальту представителя инквизиции было неудачным оборотом для острова.

В некотором смысле самым важным событием этого периода было строительство собора Святого Иоанна Крестителя в Валетте. Это один из самых известных соборов Южной Европы и один из величайших архитектурных памятников ордена. Его строительство завершилось в 1578 году при магистра Касьере по проекту и под наблюдением Джироламо Кассара. Внешне собор очень строг – крепость веры – и выполнен в стиле маньеризма. А внутри это едва ли не самое величественное в мире барочное сооружение. Великие магистры и другие члены ордена тратили состояния на боковые часовни, памятники из мрамора и на поддержание его сокровищницы, которая постоянно пополнялась богатыми дарами со всей Европы. Шли десятилетия, и постепенно весь пол собора Святого Иоанна стал сам по себе памятником (из цветного мрамора) благородным домам Европы, сыновья которых умерли на службе ордену. Каждый ланг имел собственную боковую часовню. Здесь, как и в любых других областях, существовало обязательное соревнование между лангами. Каждый желал, чтобы его часовня стала богаче и красивее, чем у соседа. Несколько позже испанцы братья Котонеры (Рафаэль и Никола, один за другим были великими магистрами ордена мальтийских рыцарей. – Ред .) пригласили Маттиа Прети (1613–1699, итальянский художник, известен также как il Cavaliere Calabrese [калабрийский рыцарь или калабрийский всадник]. Это прозвище он получил за создание конной статуи папы Урбана VHI. – Ред.) из Калабрии, чтобы тот расписал собор фресками. Эти фрески сэр Осберт Ситуэлл (1892–1969, английский поэт и прозаик. – Ред.) впоследствии назвал «одним из лучших произведений барочной живописи». В конце XVII века великий магистр Переллос добавил к украшениям церкви двадцать восемь великолепных фламандских гобеленов, сотканных в Брюсселе и перенесенных на картон Рубенсом. Строгость внешнего облика собора – как большой обитый железом сундук, который скрывает и защищает внезапный взрыв света, красок и богатства внутри. Собор Святого Иоанна показывает два лика ордена – военную преданность цели и аристократическую любовь к роскоши.