Александр Бушков - Корона и плаха [litres]

И все же… Некоторые романтической истории о пирате и принцессе верят. Автор себя к их числу не относит – слишком часто приходилось сталкиваться с красивыми историческими легендами без всякой реальной подоплеки. Однако иногда хочется верить, что была и принцесса, и все остальное…

История другого пирата, тоже не лишенная некоторой романтики, как раз достоверна. Дело было на Мадагаскаре. Пираты там базировались во множестве, часто и охотно: возле Мадагаскара проходила одна из морских «больших дорог», по которым плавали корабли разных стран, везшие богатые грузы из Индии и Китая, и корабли, на которых отправлялись из Европы купцы с туго набитыми кошельками. Там же, на Мадагаскаре, часто оседали вышедшие «на пенсию» пираты – климат прекрасный, земли плодородные, а для работы на плантациях темнокожих мальгашей можно было раздобыть без труда. Никакой крепкой «центральной власти» на Мадагаскаре не было, государства там вообще не имелось – только многочисленные разобщенные племена со своими «царьками», не располагавшие огнестрельным оружием.

Именно так «вышел на пенсию» английский морской разбойник Джеймс Плантен. Сначала он купил у местного вождя участок земли на побережье, но по буйству натуры мирно жил недолго. Собрал сильный отряд из английских и голландских головорезов, построил на берегу форт – деревянный, но неплохо вооруженный пушками – и принялся методически захватывать земли соседних племен. Нахапав достаточно, провозгласил себя королем – правда, не всего Мадагаскара, настолько высоко он не замахивался. Кроме белых наемников, создал и гвардию из мальгашей, сделав своими вассалами окрестных «царьков». Многие мальгаши подчинялись ему охотно: гораздо выгоднее оказалось быть подданными сильного белого «короля», чем гораздо более убогих туземных вождей.

Самопровозглашенный король, захвативший немало богатств, жил красиво: создал гарем из нескольких десятков красоток, разодел их в шелка и увешал бриллиантами (благо местные обычаи как раз позволяли многоженство). Что интересно, всех своих красавиц он звал английскими именами, но почему-то всего четырьмя: Молли, Кейт, Сьюла и Пег (сокращенные от английских Мэри, Екатерина, Урсула и Маргарет).

Огорчало его одно: среди его гарема не нашлось ни единой белой европейской девушки – их на Мадагаскаре был жуткий дефицит. Однако в один прекрасный день таковая вдруг обнаружилась: до «короля» дошли слухи, что у живущего не так уж и далеко «царька» по кличке Длинный Дик есть несколько белых подданных, и в том числе – очаровательная девушка.

Поначалу Плантен культурно послал сватов. Длинный Дик по каким-то своим причинам отказал. Собрав гвардию, Плантен пошел на Дика войной, разгромил, захватил все его владения, в числе пленных – и девушку. Она оказалась дочкой английского пирата Брауна, служившего у Длинного Дика и погибшего в схватке с гвардией Плантена. Особа в самом деле молодая и очаровательная, но не такая уж девушка, точнее, вовсе не девушка – у нее был умерший во младенчестве ребенок от кого-то из европейцев. Эта Элеонора оказалась довольно культурной: говорила по-английски (правда, плохо), умела держать нож и вилку, знала несколько протестантских молитв. Чего еще от красавицы хотеть? Тем более когда дело происходит не в Европе, а на далеком экзотическом Мадагаскаре?

Далее – как в фильме «Белое солнце пустыни»: «Господин назначил меня любимой женой!» Плантен привез Элеонору в свою столицу, тот самый форт Рантер-бей, устроил пышную свадьбу и назначил ее первой женой (в Персии Элеонора звалась бы «бану́ гарема»). Осыпал драгоценностями, подарил двадцать рабынь-мальгашек и передал в ее руки все домашнее хозяйство. Брак, в общем, удался. Одно его чуточку омрачало. Элеонора оказалась набожной и ужасалась мужниному образу жизни – с постоянными попойками и пьяным богохульством. Семейных сцен не устраивала – попросту запиралась на своей половине и долго молилась, чтобы Бог спас душу грешного супруга. Плантен к этому относился, в общем, спокойно, лишь прозвал жену «моя монахиня» и частенько над ее долгими молебнами добродушно посмеивался. Они жили долго и счастливо, но умерли не в один день…

Самым известным английским пиратом XVII в. считается Генри Морган. Его биография, как частенько с пиратами случалось, запутанная, и обстоятельства, при которых он оказался в Вест-Индии, крайне туманны и противоречивы. Сын зажиточного валлийского фермера (сам Морган уверял, что – дворянина). То ли был похищен в Бристоле охотниками за белыми рабами (о которых подробнее в следующей главе) и продан на плантацию, откуда бежал. То ли нанялся юнгой на плывущий в Америку корабль и, чтобы заплатить за проезд, завербовался на сахарную плантацию добровольно. Как именно обстояло дело в действительности, так и останется неизвестным. Достоверно известно другое: через несколько лет молодой Морган объявился на Ямайке и какое-то время был «неорганизованным» пиратом: сначала рядовым, а потом капитаном – на добычу, присовокупив к ней выигранные в кости деньги, купил собственный корабль и разбойничал уже на нем.

Потом поднялся на ступенечку выше – стал капером. В чем ему оказал протекцию родной дядя, губернатор Ямайки полковник Эдуард Морган (не исключено, что Генри не присочинял насчет своего дворянского происхождения – в те времена, при Иакове Втором (1644 г.), люди, не имевшие дворянского звания, в губернаторы заморских территорий не попадали). Сначала он совершил несколько удачных рейдов против испанцев. Затем отправился в экспедицию со знаменитым флибустьером Эдуардом Мансфельдом. Мансфельд был личностью интересной: голландец по происхождению, он с английским каперским патентом пошел в поход на голландский же остров Кюрасао, там изрядно пограбил и даже захватил другой голландский остров, поменьше, Санта-Каталину (ныне – остров Провидения). И решил там создать не просто базу вроде Тортуги или Порт-Ройяла на Ямайке, а вольную пиратскую республику. И отправил Моргана на Ямайку вербовать добровольцев в «армию республики».

Вербовка затянулась, что, вполне возможно, спасло Моргану жизнь. Испанцы, прослышав, что у них под самым носом создается, изволите ли видеть, целая пиратская республика, послали на Санта-Каталину большую эскадру, снесли все, что «республиканцы» успели там построить, и перебили множество пиратов. Погиб и сам Мансфельд, идея о создании пиратской республики более не поднималась.

Морган нашел себе нового покровителя в лице губернатора Ямайки сэра Томаса Модифорда, назначенного на этот пост после смерти полковника Моргана. И несколько лет выступал в качестве «идейного» пирата – как некогда елизаветинские «морские собаки», нападал исключительно на испанцев. С эскадрой в десять кораблей и пятью сотнями флибустьеров отправился в поход на Кубу (звавшуюся тогда Эспаньолой). К тому времени на общем совете «берегового братства» Моргана выбрали «адмиралом».