Николай Попов - Десант Тайсё

Тяжко возражать против таких доводов. Ещё сложней устоять от соблазна впервые после революции пообедать как следует. А тем паче — в уникальной компании. Вдобавок узнать что-то полезное. Ман смущённо взглянул на Костю. Попыхивая трубкой, тот серьёзно сказал:

— Всем известно, что ты не только истинный марксист, но и реальное воплощение... Посему приятного вам аппетита. Заглядывайте, дорогой Фрэнк, я всегда рад вас видеть.

— Я — тоже. Благодарю. Ох, как вы ещё пожалеете об этом... — вздохнул Кинг.

Возможно... Если бы Костя не имел других забот. А то владелец стекольного завода Пьянков натравил свою стражу на представителей местного рабочего контроля. Произошла кровавая схватка. Хозяин спичечной фабрики Меркулов отказался признать любой контроль и передал предприятие в аренду японцам. Начальник торгового порта Ефремов вместе с главным бухгалтером скрыл многомиллионную кассу и все важнейшие документы. Пришлось их арестовать. В Гродеково снова подал голос недавно утихомиренный атаман Калмыков. Решали, чего ему теперь прилюдно всыпать: розг, нагаек или шомполов? А лихой атаман Гамов, захвативший Благовещенск, на предложение оставить город без лишних жертв, презрительно ответил: «Я ваших призрачных сил не боюсь. Я есть сила и власть в Амурской области!» Тут шомпола уже бесполезны. Пётр вместе с Антоновым собирали дополнительные силы для разгрома Гамова. Пока это не поздно. Ведь в Пекине Гучков, Путилов и Дербер решали с японскими, китайскими генералами план оккупации Сибири. Был принят японский вариант: Уссурийскую железную дорогу до Хабаровска станет контролировать Америка, Амурскую и Читинскую до Иркутска — Япония. Как не допустить этого хотя бы у себя или не пропустить самураев дальше? До ресторана ли в такой обстановке?

Местная бульварная газетка «Владиво-ниппо» ликующе осведомила заинтересованных читателей: «Стрела уже на тетиве! Не пора ли спустить её?!» Это был явный намёк на скорую высадку десанта.

Костя совершенно не знал, как избавиться от роковой опасности. Когда помещение затихло, он с ломтём хлеба привычно занял подоконник в своём кабинете. Всего сотня туманных сажен отделяла смердящую эскадру от белого дома бывшего генерал-губернатора. Последняя апрельская изморозь выбелила крейсера, сделав их похожими на айсберги, которые течением случайно занесло в бухту Золотой Рог. Но отнюдь не случайно они постоянно увеличивались числом. Видимо, для полной ударной мощи союзников прибыла даже неказистая китайская канонерка.

Вконец уставшую душу тянуло домой — к жене и новорождённому сынишке. Да нельзя проворонить момент, когда зашевелится десант, опуская шлюпки. Между тем ночь постепенно затушёвывала суда, меняя их цвет. И они зачернели напротив, будто циклопические гробы с крестами вместо мачт. От невольной жути Костя поёжился, закрыв спину толстой бархатной портьерой с пушистыми кистями. Глаза уже слипались. Вдруг на пороге возник Ман, своей волосатостью похожий на Маркса. Он во вою мощь от радости гаркнул:

— Эх, зря ты не пошёл с нами! Честное слово! Там было так здорово!.. Какие роскошные блюда!.. Какие божественные вина!.. Первый раз в жизни отведал всё это! Благодать!.. А сам Фрэнк!.. Бесподобный человек; столько всего видел, столько всего знает!.. Заслушаешься! А главное — полностью на нашей стороне!..

Действительно, это был редкостный случай всем насладиться. Но стоит ли сожалеть о неведомом? Костю больше тронуло искреннее сочувствие Мана, хоть на время забывшего неприязнь, возникшую ещё при выборах в Исполком. В духе его заветной мечты оказал:

— Вот верный стимул быстрей совершить мировую революцию. Тогда весь пролетариат каждый день вместе с тобой будет обедать в «Версале».

— Да-а-а-а, это самый наглядный стимул... Самый мощнейший! Если весь пролетариат вот так накормить обедом, он запросто совершит любую революцию!

— Прямо к ужину, ага?

— А что? Во сколько раз его больше, чем толстопузых?! Со всеми запросто разделается прямо к ужину!

— Как бы это осуществить, а?..

— Всё зубоскалишь... Зато я дорогой нашёл верный способ одним ударом избавиться сразу от всех врагов!

— Н-ну-у-у-у... Какой же?

— Погоди, погоди ухмыляться! Да, сразу к чёртовой матери исчезнут все наши буржуи, эсеры с меньшевиками, консулы, десанты, эскадра и аж сама Япония, которая для нас опасней всего! Надо лишь рвануть все склады, набитые порохом, селитрой и серой! Таким взрывом сметёт всю местную нечисть! Одновременно возникнет землетрясение, которое создаст гигантскую волну, которая рухнет на Японию и к едрени матери смоет её со всех островов! Понятно?!

— Ф-феноменально.... — поразился Костя изобретательности вроде бы не очень пьяного Мана и уточнил: — А как же мы спасёмся от конца света?

— Хм, в тайге! Конечно, всё население сразу трудно вывезти из города... Тем паче — незаметно... Зато сам видишь, чем окупится эта жертва: полнейшим уничтожением всех врагов до единого! Давай приказ готовить операцию!

После обычных забот Косте было трудно мигом проникнуться торжеством грандиозной победы над здравым смыслом. Прикидывая, сейчас отправить его к Мельникову или из вежливости дождаться утра, он качнул головой:

— Сие выше моих полномочий. Надо запросить Москву. Подобную операцию может разрешить лишь Совнарком.

— Вздор ты несёшь! Абсолютный вздор и глупость! Так мы просто рассекретим идею и упустим вернейший шанс! Понимаешь ты это? Вернейший, единственный в истории шанс!

— Ты уже сам его прикончил: так вопишь, что наверняка слышали все консулы. Представляешь, какой они завтра поднимут ор... Лопнут все перепонки. Поэтому лучше ступай-ка домой. Чать, жена уже вся извелась в ожидании...

Ман утих, призадумался и, явно представив ревнивую жену, почти на цыпочках исчез. Костя понял, что встретит его утром безбородым, а то и — лысым. Выключив свет, вновь бдительно уставился на эскадру. От постоянного напряжения и усталости глаза понемногу стали слипаться.

Разбудил его звяк железа. Вздрогнув, прильнул к стеклу. Ветерок приподнял бело-серую муть сумерек. Чистая вода позволила облегчённо вздохнуть и обернуться на звук. Около двери призраком темнела уборщица. К чёрному, точно противень, фартуку она прижимала злосчастный совок. По пути разминая затёкшее тело, Костя поздоровался с ней, включил свет.

— Ох, Костантин Лексаныч, ради бога, простите меня, старую растопырку... Што я содеяла, беспутная... — виновато запричитала сухонькая, почти бестелесная бабуся, сгорбленная от полувекового бдения за чистотой пола. С натугой подняла подрагивающую голову в низко повязанном сером платке и жалостливо предложила: — Вы покуль хоть чуток поспите на диване путём... Я шумну, коли што...