Френсис Мэсон - Золотой адмирал

Разбуженная горячностью слов старого дворянина, дремавшая в углу гончая подошла к Хьюберту и положила голову ему на колени, затянутые узорчатыми черно-красными шелковыми чулками.

— Лорд Хоуард свидетельствует, что не ранее как в прошлом месяце ее величество отказалась принять корону Нидерландов, боясь спровоцировать его кровавость Испании! Даже теперь, когда мы разговариваем, королева прислушивается к таким личностям из партии сочувствующих Испании, как сэр Джеймс Крофт, управляющий королевской резиденции, который обвиняет нашего адмирала в том, что он обманом лишил королеву ее истинной доли в сокровищах «Сан-Фелипе». Распространяются даже слухи, что сэр Френсис использует это краденое золото, чтобы сбивать с толку высших офицеров ее флота. Каково! Этот трясущийся старикашка, Уилл Бароу, обвиняет Дрейка в том, что он преступил свои полномочия, атакуя испанцев в их собственных портах.

— Но… но, сэр, ведь известно, что сэр Френсис Уолсингем наделил нашего адмирала такими полномочиями — и за личной подписью королевы.

Хрупкая дрожащая рука поползла вверх, чтобы погладить тонкую, как кружева, бороду.

— А, ну конечно. Опять этот Френсис Уолсингем. Узнаю его почерк во всем этом деле по свойственной ему хитрости. Это похоже на него, ведь он жаждет войны с Испанией. Взять да и вставить такое вот предписание, настаивая на атаке, которая посрамила бы короля Филиппа в его собственных гаванях.

— Ты хочешь сказать, что Уолсингем сыграл роль мартышки из старой басни и заставил сэра Френсиса играть роль кота, вытаскивающего из огня этот жареный горячий каштан, Кадис, вопреки желаниям королевы?

— Мое мнение, что так оно и случилось. Однако, — он поднял лупу для чтения и провел ею дрожащей рукой над шелестящим пергаментом, — ты еще не слышал самого скверного. Ветеранов сэра Френсиса должны рассчитать, а его корабли отвести в резерв. И еще: ему запрещено посылать подкрепления тому гарнизону, что он оставил удерживать мыс Сент-Винсент. Фактически вся экспедиция Дрейка должна будет подвергнуться дискредитации, а сам он — лишиться поста командующего!

Голос сэра Роберта ломался от возмущения.

— Особенно лорд Беркли осуждает вашего адмирала за то, что он насмехался над маркизом Санта-Крус у берегов Лиссабона и дерзко требовал, чтобы дон маркиз вышел и дрался, как подобает мужчине. И вот что еще: вице-адмирал Бароу, который так подло сбежал от твоего адмирала на «Льве», уговорив свою команду восстать и изменить клятве верности, так-таки и не будет казнен. Даже наоборот, «Робкого Вилли» восстановят, и с новыми почестями!

— Но… но, сэр, это же… это же невозможно! — выпалил Хьюберт, и его худое лицо залила краска гнева. — Ведь это был чистейшей воды мятеж. — Молодой сквайр нахмурился, долго смотрел на пальцы жены, порхающие над вышивкой на круглых пяльцах, словно ласточки над закатным прудом. — Ей-богу, сэр, просто не верится в такую несправедливость. Отправить флот в резерв, дискредитировать сэра Френсиса, а врага его, Бароу, превознести — это же уму непостижимо!

— Мало из того, что происходит в Уайтхолле, можно постичь умом, — проворчал старик. — Это невероятное чудо, сынок, что слабости королевы пока еще не привели Англию к гибели — хотя через год-другой это может случиться. — Он, сидя на постели, подался вперед, и голос его внезапно преисполнился силы. — Запомни, Хьюберт, если половина из того, что сообщают шпионы моего друга, лорда Хоуарда, правда, тогда пройдет еще зима — и мы будем лежать раздавленными и побежденными могущественнейшими армией и флотом, которые когда-либо знал мир.

Впервые за долгое время молчания заговорила Розмари:

— За исключением того случая, если Бог и «эль Драго» будут воевать на нашей стороне!

Старик удивленно раскрыл глаза — в знак одобрения сделал глубокий глоток португальского вина из потира, который когда-то украшал алтарь в Санто-Доминго, и сказал:

— Боюсь, что о Боге известно мне слишком мало, но что касается сэра Френсиса — Боже мой, Хьюберт! Видел бы ты его во время атаки на замок Рэтлин у побережья Антрим. Именно там, в Ирландии, я получил эту скверную рану, ты знаешь.

Хозяин имения Портледж говорил очень редко о той экспедиции, в которой предводительствуемые им в 1580 году войска переправлялись по морю кораблями желтобородого, молодого, невысокого ростом вице-адмирала по имени Френсис Дрейк, Только совсем недавно стало известно Хьюберту, отчего сэр Роберт редко упоминал о захвате замка Рэтлин. А было сие потому, что весь его гарнизон вместе с женами и детьми ирландских вождей, отправленных туда ради их безопасности, был вырезан — и с такой жестокостью, что никого не осталось в живых. И тогда позорная черная тень легла на протестантское дело на многие поколения вперед, и католикам было на чем стоять, поддерживая жестокости инквизиции.

— Значит, сэр Френсис помнит то бедное старое судно, большое и неповоротливое, а? — Сэр Роберт осушил свой потир до дна и со стуком поставил его на столик. — Видит Бог, я доволен, что он поставил моего сына командовать «Френсисом».

Трое присутствующих в этой приятно освещенной огнем почивальне вздрогнули и повернулись лицом к двери: сквозь ленивое потрескивание пахучих березовых дров раздался резкий стук в дверь.

— Зэр Роберт, зэр Роберт! — пыхтя, говорил деревенский мальчишка-паж. — Во дворе посыльный с депешей.

— Говори, деревенщина. Какие у него новости?

— Не знаю, зэр Роберт.

— Веди его наверх, болван, а потом пусть его угостят на кухне.

Ввалился посыльный, сверкая снежинками, осыпавшими его длинную серую накидку с капюшоном, одеваемую для верховой езды. Он низко поклонился — сначала сэру Роберту, затем Хьюберту. С тревожно округлившимися глазами Розмари поднялась на ноги. День за днем напролет она ожидала, предчувствовала прибытие такого вот нарочного — того, кто оторвет, уведет у нее Хьюберта на новые войны.

Сэр Роберт, сгорбившись, поднялся повыше над валиком и впился в посланника сильно ввалившимися глазами.

— Ну, добрый мой человек, какие же у тебя будут новости?

— Я от сэра Френсиса Дрейка, ваша честь, — отвечал курьер. — Адмирал со своей женой сегодня вечером в Байдфорде. Сэр Френсис желает узнать, не примете ли вы его вместе с нею здесь завтра вечером. Еще адмирал передает вам самый горячий привет, сэр, и надеется, что в эти сырые дни вас не слишком сильно мучают раны. — Видимо, этот посыльный цитировал нечто заученное назубок. — А еще сэр Френсис шлет вам вот этот маленький знак своей любви и уважения.

Посыльный пошарил в кожаном кошельке, пока не нашел изящную золотую цепочку, на которой висел медальон, прекрасно исполненный в золоте и эмали; на нем было изображение Святого Георгия, налетающего на очень свирепого змея.