Коллектив авторов - Бриллианты Романовых. Загадка придворного ювелира. Часть 2

– Ого! А вот что ты мне подарил на день рождения? – подколола Эллен Андре. – Торт? И сам же его потом и съел!

Архонт улыбнулся, вспомнив, как неравнодушен его племянник к тортам.

– Однако, профессор, не будем отвлекаться, – Архонт вернулся к цели визита.

– Да, конечно. Держава с бриллиантовым крестом и Орден Андрея Первозванного сделаны сыном Луи-Давида – Яковом Дювалем…

– А что это за камень с восточной надписью? – обратил внимание на соседнюю витрину Андре. – Тоже огромный бриллиант?

– Да, алмаз «Шах». Его подарил императору Николаю Первому иранский шах. Дар, чтобы загладить вину за убийство на территории Ирана русского посла. Этим послом был талантливейший писатель Александр Грибоедов, – вздохнул профессор Никольский.

– Алмаз за человеческую жизнь!.. – ужаснулась впечатлительная Эллен.

– Да, это очень трагично, – согласился Архонт. – Но я пока никак не могу понять, что же мы ищем? И там ли вообще?

– А давайте разделимся и будем смотреть все подряд? Вдруг, кому-то повезет? – предложил Андре, – мне так частенько удавалось решить загадку.

– Вряд ли это буду я, – буркнул Нико.

Они разбрелись по залу, каждый внимательно изучал витрины, боясь пропустить что-то важное. Булавки, диадемы, ордена, драгоценные портбукеты и шпильки. Все сверкало множеством драгоценных камней.

Андре, как и все остальные, переходил от витрины к витрине, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. И вдруг на самой крайней витрине он увидел маленькую шляпку с полосками из рубинов и бриллиантов и зеленым бантом из изумрудов. И почему-то она показалась ему очень знакомой, эта маленькая шляпка.

– Архонт, Эллен, кажется, эту шляпку я где-то видел!

– Хм, и я тоже, – Эллен быстро подбежала к витрине и в задумчивости почесала нос. – Вот только где?

– А ведь вы правы! – теперь и Архонт призадумался. – Что-то в ней есть такое, напоминающее детство, что ли… Профессор, что это за шляпка?

– Кстати, это одна из первых работ вашего предка, Луи-Давида Дюваля. Она прославила его при дворе Екатерины Второй. Скорее всего, это шляпка для куклы-Пандоры. Ты ведь знаешь о таких разорительных куколках? Они были в моде в то время.

– Императрица играла в куклы? – удивилась Эллен.

– Не то чтобы играла, но… почти, – пояснил Архонт. – Такие куклы изготавливались специально, чтобы показывать на них новейшие модные тенденции. Их наряжали в платья, делали для них крошечные ювелирные украшения, шляпки и сумочки, крошечную обувь.

– Вот им деньги некуда было тратить, – скептически заметил Андре. – Бриллиантовая шляпка для модной куклы! А детям хоть давали с ними играть?

– Маловероятно, ведь они были очень дорогие, – ответил профессор Никольский. – Итак, друзья, мы тут все посмотрели. А не пора ли нам вернуться в мой кабинет и выпить чаю с баранками и вареньем? У меня есть прекрасное малиновое с дачи!

– Да, дорогой друг, – согласился Архонт, – от такого предложения невозможно отказаться.

Всю обратную дорогу к кабинету профессора Архонт, Андре и Эллен не могли избавиться от мысли, что они забыли какую-то очень простую, но исключительно важную деталь. Эта шляпка так и вертелась у них в головах, но припомнить, с чем она была связана, они никак не могли.

В кабинете профессор уверенным жестом смахнул кучу бумажек со стола прямо на пол и гордо поставил в центр банку домашнего варенья. Вместо крышки на банке была белая бумага, ажурно обрезанная по краям. На ней чья-то заботливая рука мелко написала: «Малина, август этого года».

Андре мысленно усмехнулся, потому что в любом году август будет именно этого года, а не прошлого, и представил себя на кухне в антикварной лавке, как будто он варит варенье. Если честно, ему всегда хотелось попробовать это сделать. Кухня наполнена ароматом свежих ягод, в кастрюле что-то аппетитно булькает. Он сам раскладывает сладкую массу по баночкам и сам же подписывает банки. Так-так. Он бы подписал их вот как: «Малина. Для завтрака». Или лучше «Для размышлений»? А может, «Только друзьям. Вручить лично»? «Для дождливого ноябрьского вечера» тоже неплохо. Или нет, «Для того вечера, когда нет приключений!» Вот!

Тут его приятные размышления прервал Сергей Иванович, который уже накрыл на стол и рассадил гостей вокруг. Пока все завтракали (а варенье действительно оказалось удивительно вкусным), профессор и археолог продолжили изучать странную мятую бумажку.

– Тут четко написаны два имени: Мари и то ли Леон, то ли… – вооружившись лупой, прочитал Архонт.

– Может, Луи? Людовик? – предположил профессор.

– А еще тут есть красивый рисуночек, – Эллен обратила внимание на крошечный карандашный набросок. – Подкова и голубок с цветком в клюве – это как будто печать? Или символ?

– А тут есть цифры – 1812. Это может быть годом? – Андре изучал свой кусочек листка.

– Кем могли быть эти Мари и Луи? – задумался Нико. – Наверняка они что-то припрятали и боялись, что их поймают с поличным! Потому и разделили карту на две части.

– А ведь вы, возможно, очень близки к истине, Нико, – согласился профессор Никольский. – Если предположить, что цифры 1812 – это действительно год, то этот год очень важен.

– Чем? Чем он важен? – хором спросили Андре, Эллен и Нико.

Профессор кашлянул, глотнул чаю и начал рассказ:

– 1812 год. Это год, когда войска французского императора Наполеона вошли в Москву. Москва горела, жители специально подожгли свой родной город, чтобы он не достался врагам. Изумленный этим геройским поступком Наполеон временно занял Кремль, но огонь подступал и к его стенам. Французские солдаты грабили кремлевские дворцы, храмы – все, что жители не успели вывезти заранее. В самых крупных храмах устроили склады, а в прекраснейшем Успенском соборе – конюшню. Там же плавили золото и серебро, которое снимали с храма. На иконостасе даже висели огромные весы и были начертаны слова: «325 пудов серебра и 18 пудов золота» – столько металла было переплавлено.

Больше месяца французский император сидел в Москве, надеясь, что русский царь Александр Первый запросит у него мир. Наковальни для переплавки золота стояли и в других местах Кремля. Оклады икон, кресты – все плавили и превращали в простые куски золота, чтобы было легче увезти с собой.