Николай Лузан - Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра

С начала апреля с.г. на территориях земли Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании размещено с сохранением штатных и организационных структур 13–15 немецких дивизий. Они находятся в специальных лагерях под началом прежних командиров. С участием офицеров-инструкторов армий США, Великобритании, Франции с ними регулярно проводится учебно-боевая подготовка.

Вооружение этих немецких дивизий не уничтожено и не вывезено, а хранится в исправном состоянии на складах на территории лагерей…»

— Они, что, воевать с нами собрались?! Но это же… — у Матвеева не нашлось слов.

— Вот такие союзники, мать их… — выругался Михайлов.

— Володя, но это же ни в какие ворота не лезет! — к Матвееву вернулся дар речи.

— Да какие на хрен ворота, Саша! Вот, почитай, только никому не говори! — предупредил Михайлов, достал из сейфа еще один документ и положил на стол.

Гриф особой важности и подпись руководителя Смерша Виктора Абакумова говорили сами за себя. Матвеев впился глазами в текст.

«…По данным резидентуры НКГБ СССР, в Лондоне в начале апреля 1945 с.г. в резиденции премьер-министра Великобритании состоялось строго конфиденциальное совещание с участием членов Объединенного штаба планирования военного кабинета. На нем премьер-министр У. Черчилль поручил разработать план операции по нанесению внезапного удара по СССР. Операция получила кодовое название «Unthinkable» («Немыслимое»). Ее замыслом предусмотрено …»

Матвеев вчитывался в ориентировку, а в голове не укладывалось, как такое возможно. То, что замыслили в Лондоне, было верхом цинизма и низости. Скрип двери заставил его встрепенуться. В кабинет вошел сухощавый капитан. Твердый подбородок, спокойный и уверенный взгляд серых глаз, упрямый ежик волос говорили о волевом характере, а высокий лоб — о недюжинном уме. Орден Отечественной войны I степени, Красной Звезды и Красного Знамени свидетельствовали: капитан нюхал порох не на стрельбище, а на передовой. Выправка выдавала в нем кадрового военного.

— О, Иван Лаврентьевич, легок на помине! — воскликнул Михайлов и объявил: — Знакомься, Александр Иванович, это и есть мой сменщик!

— Начальник отдела Смерш 3-го отдельного учебного танкового полка Устинов. Откомандирован для исполнения обязанностей начальника 3-го отделения, — доложил капитан.

— Начальник отдела Смерш по 47-й гвардейской стрелковой дивизии, — представился Матвеев.

— Теперь все вопросы по Надежде к капитану Устинову, Александр Иванович, — сообщил Михайлов.

Матвеев сложил ориентировки в папку и обратился к Устинову:

— Иван Лаврентьевич, как вы оцениваете материалы и мои предложения по Надежде?

— На мой взгляд, они заслуживают серьезного оперативного внимания, — Устинов ограничился общей фразой.

— А можно более конкретно?

— Да. Сомнений нет, агент перспективен. Замысел операции хорошо продуман. А вот по организации связи есть вопросы.

— М-да, согласен, — признал Матвеев и пояснил: — Это вызвано тем, что я плохо представляю обстановку в районе будущих действий Надежды.

— Понятно. Поэтому, если доработать эту позицию, то можно рассчитывать на хороший результат, — заключил Устинов.

В его голосе, как показалось Матвееву, угадывался характерный уральский говорок. Ему вспомнилась командировка на знаменитую «Магнитку», и он поинтересовался:

— Иван Лаврентьевич, вы случайно родом не с Урала?

— Да, из Асбеста. Есть такой поселок в Свердловской области, — подтвердил Устинов и спросил: — А вы откуда будете, Александр Иванович?

— Из Ленинградской области. Родился и учился там. Незадолго до войны перевели на Украину, работал в Запорожье, в горкоме комсомола. Оттуда ушел на фронт. Первый бой принял 30 июля под Кривым Рогом.

— А я всю жизнь прожил на Урале. В сорок первом закончил Камышловское военное пехотное училище. Войну встретил 22 июня под Осиповичами.

— Ну что, товарищи контрразведчики и разведчики, будем считать, что познакомились, — вмешался в разговор Михайлов и с глубокомысленным видом изрек: — А теперь ответьте мне, разведка — это искусство или ремесло?

Матвеев переглянулся с Устиновым и сказал:

— Все зависит от человека. Для ремесленника — это ремесло.

— А для того, кто творчески мыслит, она — искусство! В этом нет сомнений! — был категоричен Устинов.

— Правильно мыслите…

Требовательный звонок телефона не дал договорить Михайлову. Он снял трубку — на связи находился дежурный по управлению — и ответил:

— Да, здесь!.. Оба… Когда?.. Прямо сейчас?.. Со всеми материалами? Есть!

Устинов и Матвеев догадались, что их вызывает начальник управления. Михайлов положил трубку на аппарат и поторопил:

— Ребята, ноги в руки и со всем, что есть на Надежду, к генералу!

Устинов открыл сейф и принялся отбирать документы на доклад. Воспользовавшись паузой, Матвеев ознакомился с резолюцией Вадиса на материалах на Надежду. Она в целом была положительной. Вопрос был только один, и он касался организации с ней связи на территории, оккупированной союзниками. Это была ахиллесова пята в будущей операции, и здесь Матвеев рассчитывал на опыт разведывательной работы Вадиса и сотрудников его аппарата.

Сложив материалы на Надежду в папку, Устинов присоединился к Матвееву с Михайловым, и они отправились на доклад к генералу. Он был один и разговаривал по телефону правительственной связи.

— Да, товарищ нарком!.. Нет никаких сомнений!.. Да, труп Геббельса!.. Так точно, Лаврентий Павлович!.. Достоверность подтверждается личным врачом Гитлера профессором Хаазе!.. Гитлер?.. Тоже мертв! Так утверждает Хаазе… По словам Хаазе, труп Гитлера сожжен и находится где-то в котловане убежища!.. Есть найти, товарищ нарком! — Вадис принял к исполнению приказ Берии, положил трубку на аппарат и в сердцах произнес:

— Вот же мерзавцы! Ушли от расплаты!

Прокашлявшись, он обратил взгляд на офицеров. Матвеев сделал шаг вперед и доложил:

— Товарищ генерал, майор Матвеев прибыл по вашему приказанию.

— Здравствуй, Александр Иванович, — ответил Вадис крепким рукопожатием и пригласил: — Проходите, товарищи офицеры, присаживайтесь!

Они заняли места за столом заседаний. Вадис присоединился к ним. Профессионал по призванию, а не по должности, начинавший службу в органах госбезопасности в далеком 1930 году, Александр Анатольевич Вадис за своей спиной имел десятки сложных контрразведывательных и разведывательных операций. Эта, очередная, могла занять особое место в их ряду. Ее успех во многом зависел от мастерства его подчиненных и исполнителя — агента Надежда. Он прошелся внимательным взглядам по лицам офицеров и открыл совещание.

— Здесь собрались опытные профессионалы, поэтому обойдемся без лозунгов и призывов! Ситуация с нашими так называемыми союзниками, надеюсь, товарищи, вам понятна?