Николай Лузан - Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра

Шифровка Курмиса на Потсдамер-штрассе, 29, где размещалось 6-е управление РСХА (внешняя разведка), вызвала серьезный интерес. Вечером того же дня с предложениями ведущего специалиста по русской агентуре штурмбанфюрера СС Вальтера Курека она легла на стол руководителя «Цеппелина» (разведывательно-диверсионный орган при Главном управлении имперской безопасности Германии) оберштурмбанфюрера СС доктора Гайнца Грефе. Он, рассмотрев их, согласился с мнением Курека о перспективности агента Попова и потребовал немедленно командировать его и Дуайта — Юрьева в Берлин.

Поднятые дежурным среди ночи, они сонно хлопали глазами, настороженно поглядывали на Курмиса и не знали, чего ждать. Он был краток: потребовал от них не быть идиотами, проявить себя с наилучшей стороны и дал сорок минут на сборы. Во втором часу ночи Виктор и Николай выехали на вокзал.

Прифронтовой Псков провожал их перекличкой ночных патрулей и лязгом затворов автоматов. К вокзалу они добрались одновременно с приходом поезда. Паровоз, сердито попыхивая парами, стоял на первом пути. Из тамбуров бледными полосками пробивался свет. На ступеньках свечками застыли кондукторы и, помахивая фонарями, выкрикивали номера вагонов.

Виктор и Николай поднялись в полупустой вагон — на фронте шли затяжные бои, командиры не баловали подчиненных отпусками в фатерлянд — и заняли купе. Сиплый свисток паровоза потонул в грохоте и лязге металла. Под мерный перестук колес Виктор не заметил, как уснул, проснулся поздно. Солнце веселыми зайчиками скакало по стенкам купе. Он выглянул в окно. За ним все напоминало о войне. К вечеру пейзаж изменился, поезд въехал в Восточную Пруссию. По сторонам тянулись расчерченные будто по линейке, ухоженные поля и словно сошедшие с картинок фольварки.

В Берлин они прибыли на следующие сутки. На перроне их встретил худощавый оберштурмфюрер, на вид не больше лет двадцати. При ближайшем рассмотрении курьер для особых поручений из специальной команды Главного управления имперской безопасности Германии Алоиз Гальфе оказался не настолько юн. Под его холодным взглядом Виктор почувствовал себя неуютно. В глазах Гальфе сквозило холодное презрение к провинциалам. Кивнув, он направился к машине. Виктор и Николай последовали за ним.

Заняв места в «опеле», они с живым интересом смотрели по сторонам. Берлин жил мирной жизнью, на улицах мало что напоминало о войне. За городом исчезли последние ее признаки. Перед глазами мелькали благостные сельские пейзажи. Не доезжая до Ораниенбурга, водитель свернул на лесную дорогу. Она серой змейкой запетляла среди соснового бора и закончилась перед высокими металлическими воротами.

В глаза, как в лагере «Цеппелин-Норд», не бросались караульные вышки с часовыми, а слух не оглушал лай сторожевых псов. Густой забор из лип скрывал крепостную стену. Внимательный глаз мог заметить серебристую нить проводов высокого напряжения, идущих поверх парапета, в угловых башнях угадывались искусно замаскированные пулеметные гнезда. Сам замок и примыкающие к нему постройки дышали патриархальной стариной и напоминали загородный пансионат для ветеранов нацистской партии. Глухие хлопки, доносившиеся из подземного тира, где будущие шпионы и диверсанты «вострили себе глаз и набивали руку», нарушали заповедную тишину и напоминали, что здесь находится лагерь особого назначения Главного управления имперской безопасности Германии.

В холле гостиницы Виктора и Николая встретил громила с непроницаемым лицом, проводил на второй этаж, открыл дверь комнаты и оставил одних. Обстановка в ней была скромная: две кровати, два стула, стол, встроенный в стену, и душевая комната с туалетом. Не успели они расположиться, как в коридоре раздались тяжелые шаги. На пороге появился Гальфе и отступил в сторону. Из-за его спины скорее не вошел, а выкатился рыжеволосый крепыш с фигурой борца — начальник лагеря гауптштурмфюрер СС Карл Зигель. Окатив новичков цепким взглядом, он, как хорошо заученный урок, довел правила поведения и, предупредив о неукоснительном их соблюдении, покинул комнату. После обустройства Виктор и Николай в сопровождении дежурного прошли на ужин, затем прогулялись и отправились спать.

Утро для них началось с раннего подъема и энергичной зарядки. После завтрака последовали изматывающие душу допросы. Опытные психологи пытались поймать Виктора на мелочах. Так продолжалось два дня, на третий он присоединился к Николаю и под руководством инструкторов занялся радио и минно-взрывным делом, учился искусству восточных единоборств, овладевал навыками шифрования.

В течение двух недель, с утра и до позднего вечера, они крутились, как белки, в колесе бесконечной череды тренажей. Редкие свободные минуты Виктор использовал на то, чтобы хоть что-то узнать о лагере и его обитателях, но натыкался на глухую стену. Все, что ему удалось выяснить, так это расположение зданий в секторе «Z», фамилию заместителя Зигеля оберштурмфюрер СС Генриха Рейнгольда. По числу стульев в столовой и обрывкам английской, французской и польской речи Виктор догадался, что в секторе «Z» проходят подготовку еще 15 агентов.

Единственной нитью, связывавшей Виктора и Николая с внешним миром, был штурмбанфюрер СС Вальтер Курек. Он курировал ход их подготовки и, подобно клещу, вытаскивал из Виктора малейшие детали, относящиеся к «Леонову». Приманка, подготовленная на Лубянке, сработала. В «Цеппелине» видели в высокопоставленном чиновнике НКПС источник важной информации и нацелились на его вербовку.

Замысел Курека и Грефе строился не на песке. У «Леонова» имелась своя «ахиллесова пята». Незадолго до войны он находился в длительной командировке в США. Она завершилась для него трагически. Колесо массовых репрессий накатилось и на него. По возвращении в Москву «Леонова» арестовали и предъявили стандартное обвинение в «американском шпионаже». Смена «караула» на Лубянке, приход Берии к руководству НКВД спасли его от печальной участи. С «Леонова» сняли все обвинения и восстановили на работе в НКПС на еще более высокой должности. В «Цеппелине» посчитали, что страх «Леонова» снова оказаться в тюремной камере мог стать основой для вербовки. В 1943 году, когда победа вермахта уже не выглядела столь очевидной, Курек и Грефе склонялись к тому, что его вербовка от имени Германии маловероятна. Поэтому они рассчитывали привлечь «Леонова» к сотрудничеству под «чужим флагом» — американским.

Это была одна часть задания, стоявшая перед группой «Иосиф», под этим названием в «Цеппелине» проходили агенты Попов и Волков, вторая — более рискованная — преследовала далеко идущую цель. С их помощью в Берлине рассчитывали обезглавить советское руководство. По замыслу Грефе им предстояло осуществить теракт против наркома НКПС Лазаря Кагановича, а при удачном стечении обстоятельств уничтожить самого Сталина. С этой целью лучшие инженерные умы «Цеппелина» ломали головы над разработкой орудий убийства и остановились на бесшумном пистолете, распыляющем отравляющий газ. От смерти Виктора должен был спасти антидот, который ему надо было принять за два часа до акции. Позже, когда препарат оказался в руках советских специалистов, они установили, что в ампуле содержался медленно действующий яд. Не подозревая об этом, Виктор и Николай продолжали готовиться к выполнению задания.