Юлия Латынина - Христос с тысячью лиц

Что дальше в программе?

Социально-политическая история Вестероса в «Игре престолов»? Практика и теория классовой борьбы на примере толкиеновского Средиземья?

Книги Нового Завета – может быть, и пропаганда. Может быть, канонические «Деяния апостолов» многое недоговаривают о жизни апостола Павла. Может быть, они вполне сознательно вводят читателя в заблуждение о причинах, по которым ревностные иудеи преследовали Павла по городам и весям Римской империи, и они намеренно врут о характере тех сорока сикариев, которые поклялись «не пить, не есть», пока не убьют Павла. Но они, по крайней мере, утверждают, что в Иерусалиме Павла у разъяренной толпы отбил римский военачальник, а не что он взлетел в воздух на глазах потрясенных зевак! Они даже честно называют врагов Павла зилотами!

А что можно извлечь из текста, написанного в стиле «Джек и бобовый стебель»?

Не будем, однако, торопиться.

Для начала: «Деяния Фомы», в отличие от «Игры престолов», воспринимались большинством своих пользователей как сакральный текст.

Начиная с середины V в. н. э. этот текст сжигали, а епископы, которые дозволяли его хранить, объявлялись еретиками по приказу папы Льва Великого, узнавшего, что текст этот используется еретиками-присциллианистами {66}. Сжигали и самих присциллианистов.

Этот текст сжигали вовсе не за то, что он был развлекательным чтивом. Его сжигали потому, что для людей, веровавших не так, как учила римская церковь, этот текст был сакральной реальностью, такою же, как утверждение, что Бог создал мир в шесть дней.

Очевидно, что такой текст заслуживает куда большего, чем быть проведенным по графе «занимательная беллетристика». Даже если он не содержит важных сведений о Фоме, то он содержит важные сведения о теологии и ритуалах сочинившей его общины. С ритуалов и начнем.

Что бросается нам в глаза в «Деяниях Фомы»?

Прежде всего – радикальное отличие многих обычаев и ритуалов от римской церкви.

Это касается даже названий: Фома и его община нигде сами не называют себя «христианами». Они – «братья», «святые», «чистые» и последователи «Пути, который ведет ввысь» {67}.

Это касается образа жизни: Фома «не ест и не пьет», то есть не ест мяса и не пьет вина. Это утверждение невольно напоминает нам о тех самых сорока сикариях, которые заклялись не есть, не пить, пока не убьют Павла (Деян. 23:21).

Фома категорически не признает никаких плотских сношений, по крайней мере, для тех святых, которые при жизни являются сосудом для духа Христа.

Этот суровый, аскетичный, демонстрирующий крайнее воздержание Иуда Близнец очень похож по своему поведению на Иакова Праведника, брата Иисуса, который был бессменным главой христианской общины в течение тридцати лет после смерти брата. Иаков Праведник тоже не ел мяса и не пил вина, и колени его были мозолистыми от молитв за народ. Зато он совершенно непохож на постпавловского Иисуса, который весело пирует с мытарями и на упреки шокированных аскетов отделывается лихим софизмом: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:13).

Еще больше это касается обрядов.

Фома не «крестит», а «запечатывает». Разница в терминологии, казалось бы, не особенно велика, и слово «печать» в значении «крещение» употребляется во многих христианских текстах. Но тут важно то, что, как мы уже замечали, значение слова «от» в иврите намного шире слова «печать». Это слово несет в себе мощный магический оттенок. «От» – это и печать, и мета, и знак, и знамение. «От» ставит Господь на Каина. «От» (во множественном числе «отот») совершает Моисей. «Печать» – это могучая магическая мета, оберег, который позволяет «запечатанным» ста сорока четырем тысячам избранных евреев из «Откровения Иоанна Богослова» одним спастись от золотой саранчи и гиацинтовых коней (Откр. 7:4).

К тому же «печатей», которых Фома кладет, две. Первая «печать» – это обычное водяное крещение. После него запечатанный слышит бога, но не видит его.

Вторая печать – это Помазание. «И апостол взял масло и возлил его им на головы и умастил их и помазал их» {68}. После того как царь Гундафор и его брат были запечатаны первой печатью, они смогли слышать бога. А когда они были запечатаны второй печатью, они смогли видеть его. «И когда они были запечатаны, перед ними появился юноша с зажженным факелом, так что их лампады померкли при приближении его света» {69}.

Этот юноша с зажженным факелом удивительно напоминает нам не только ангела, но и двух традиционных спутников Митры, Каута и Каутопата, изображавшихся в виде юношей с факелами, повернутыми вверх и вниз. Напоминает она нам и о месте происхождения этого текста – Эдессе, где существовал арабский культ богов-близнецов Азиза и Монима, Утренней и Вечерней Звезды {70}.

Но более всего церемония с двумя стадиями посвящения, после первой из которых можно слышать бога, а после второй – видеть его, отсылает нас к главному запрету ортодоксального иудаизма: запрету на лицезрение Бога. Ритуал, который практикует Фома, есть не что иное, как очень удачный способ преодоления этого запрета. Да, сообщают нам авторы ритуала, действительно, такая проблема есть. Недостаточно посвященные люди – например, пророк Иеремия – могли только слышать бога. Но те, кто прошли вторую ступень инициации, могут и видеть его. Помазание, которое дает возможность видеть Бога, прямо упоминается в гностическом «Евангелии от Филиппа» как вторая ступень инициации верующего после Крещения {71}.

Кроме этого Фома причащает своих учеников не хлебом и вином, как в римской церкви, а хлебом и водой {72}. Какой вариант является более аутентичным: вино или вода?

Римская церковь настаивала, разумеется, на вине, а воду объявляла зловредной ересью энкратизма.

Однако мы почти точно можем сказать, кто первый причащал своих учеников вином: апостол Павел.

В 1-м послании Коринфянам Павел сообщает:

«Ибо я от Самого Господа принял то́, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1 Кор. 11:23–25).

Конечно, Павел вместо слова «вино» говорит «моя кровь», но мало сомнений, что он имеет в виду именно вино. При этом ни на каких прижизненных учеников Иисуса, которые вместе с ним были на Тайной вечере и совершенно точно помнили, что сделал учитель, Павел в этом тексте не ссылается. Он ссылается на свою личную аудиенцию на третьем небе.