Глеб Чубинский - Сеть паладинов

Спинола выполнил своё обещание, но лишь формально. Доминиканец был взят под стражу святой инквизицией и заключён в тюрьму, однако вскоре выпущен на свободу и из Рима исчез. Он тайно отбыл в Прагу на переговоры с Габсбургами. Там он был принят председателем Государственного совета, который сразу сообразил, какую огромную пользу можно извлечь из дружбы с фра Чиприано.

О том, что монах покинул Рим, Парута тут же сообщил в Венецию. Была собрана погоня. Но перехватить доминиканца не удалось.

В Праге венецианцам оставалось лишь в бессильной злобе наблюдать, как монаха благосклонно принимают министры и председатель имперского совета. Он явно заваривал какую-то кашу, но какую, венецианцы, несмотря на все усилия, разузнать не могли. Тогда они снова выступили с жалобой на монаха, как на клеветника. Не получилось. Обратились к руководству доминиканского ордена — что он еретик. Но и этого не сумели доказать. Однако венецианцы никогда не забывают своих врагов, и тогда свершением возмездия методично занялись надёжные люди. Тайный трибунал Совета Десяти заочно приговорил фра Чиприано к смерти, объявив за его голову награду в 400 цехинов [24].

Неуловимый монах между тем стремительно перемещался между Прагой и Римом, плетя какую-то зловещую антивенецианскую интригу, и даже отправился на переговоры, уже как представитель Императора, в Константинополь.

Забегая вперёд, заметим, что цехины в конце концов поступили к байло, посланнику Венецианской республики в Константинополе, чтобы он нанял убийц для устранения несносного монаха. Смерть настигла того только в 1597 году.

Замок высился среди скал. К нему вела узкая, тёмная и извилистая дорога, тянувшаяся по ущелью вдоль горного потока.

Они намеренно выбрали именно этот замок из тех, что были в их распоряжении, зная, что пробраться к нему можно только одним путём, и его будет сравнительно легко перекрыть для посторонних. Сверху над ущельем, среди жёстких кустарников и больших камней, скрывались несколько надёжных постов, отслеживавших движение по дороге к замку и обратно.

Капитаны постов имели одинаковые распоряжения — они должны пропустить четыре кавалькады из шести — десяти всадников, причём перед входом в ущелье ведущий каждой группы должен был спешиться, вынуть пурпурный платок и обвязать его вокруг шеи. Тогда из густых придорожных зарослей выходил проводник и вёл кавалькаду по ущелью к замку, что занимало около часа езды.

Ни в тот, ни на следующий день никто в ущелье не допускался — ни всадник, ни пеший, знатный или крестьянин, он был бы задержан стражей и допрошен. А при малейшем подозрении — уничтожен.

Кавалькады без помех и неожиданностей проследовали к замку в течение половины назначенного дня — первая появилась на рассвете, последняя вскоре после полудня.

Замок не был виден снизу из ущелья. Он вырастал внезапно, как утёс с бойницами, поросший зелёным мхом и окружённый естественным рвом, в который превратился горный поток. Цепной мост был опущен в ожидании гостей. Как только четвёртая кавалькада проследовала по нему во внутренний двор, мост со скрипом поднялся и захлопнулся.

После этого все посты за исключением первого, что у входа в ущелье, были сняты. Стража вернулась в замок.

Предполагалось, что дело, которое хотели обсуждать собравшиеся, займёт всё время предстоящего вечера и ночь.

Каждому из четырёх синьоров-гостей и их людям хозяин отвёл отдельные покои из нескольких комнат, слишком тесных и скромных, чтобы они почувствовали себя комфортно, но достаточных, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть после утомительного и напряжённого путешествия, которое каждый из них проделал. Предоставленных покоев до наступления вечера гости не покидали, каждый обедал и ужинал отдельно в своих комнатах. Их обслуживали несколько пажей, приносивших из кухни блюда и передававших затем слугам синьоров.

С наступлением темноты в приёмной зале слуги зажгли множество свечей, плотно закрыли узкие окна. Снаружи посвежело, как всегда бывает ночью в горах. Затопили большой, тёмного мрамора камин.

Стены приёмной залы украшали фрески со сценами охоты и охотничьи трофеи. По бокам дверей и над камином висели доспехи и оружие. В одной части залы стоял большой овальный стол с расставленными вокруг него креслами с высокими спинками.

Четверо гостей в масках, каждый в сопровождении своего секретаря и слуги хозяина с горящей свечой в большом серебряном подсвечнике, покинули свои комнаты и прошествовали по длинному, тускло освещённому коридору в залу. И только там, рассевшись за овальным столом и дождавшись, пока слуги покинут зал и замкнут двери, маски сняли. Оглядели друг друга коротким, холодным и неискренним взглядом. Некоторые из них уже встречались, но при иных обстоятельствах и в местах, не имеющих с предстоящим делом ничего общего. Об имени и титулах других догадывались.

Однако всё сделали вид, что никогда не видели и не знают друг друга. Секретари пристроились за спинами синьоров.

Они просидели вместе всю ночь и разошлись незадолго до рассвета.

Хозяин замка, деятельный сухой человек средних лет, принадлежавший к знатному роду маркизов К., обратился к собравшимся, попросив их предъявить рекомендательные письма. Секретари синьоров с мрачно-торжественным видом передали маркизу требуемые бумаги. Краткие письма самого общего содержания были, однако, подписаны государями и имели все необходимые печати. Таким образом, каждый из присутствовавших мог удостовериться, что его собеседник располагает высокими государственными полномочиями, достаточными, чтобы серьёзно обсуждать собравшее их дело, хотя оно и носило характер частной инициативы самих участников совещания. Собрав письма, хозяин дома торжественно сжёг их в камине. Имена и титулы переговорщиков, знатнейших людей, облечённых силой и властью, не произносились из соображений секретности. Разговор вёлся по-итальянски, хотя гости владели им в разной степени.

— Досточтимые сеньоры, — торжественно объявил маркиз К. — Теперь можно приступить к обсуждению.

Первым заговорил бледный темноволосый человек с худым аскетическим лицом и острой седой бородкой. Манера держать поджатыми губы придавала его лицу высокомерное выражение.

— Создание антитурецкой лиги без Венеции невозможно. — Он говорил медленно, с большим достоинством, но характерно шепелявя по-испански. — Я надеюсь, вы все согласитесь с этим. Без их морской и финансовой поддержки такой союз не сумеет долго продержаться.