Владимир Соболь - Время героев

— Майор дон Хуан Ван-Гален докладывает, что послан его превосходительством генерал-лейтенантом Ермоловым с целью участия в походе в составе отряда генерал-майора Мадатова, — быстро заговорил Новицкий, не давая образоваться неловкой паузе. — Майор имеет опыт боевых действий в Европе, прежде всего на Пиренейском полуострове, и хочет составить возможно полное представление о методах войны на Кавказе. Он знает, что князь Мадатов владеет ими в совершенстве, и счастлив, что будет служить под командой столь славного генерала.

Последние слова Новицкий добавил уже от себя, рассудив, что лесть лишней никогда не бывает. Лицо Мадатова разгладилось, он протянул Ван-Галену руку:

— Vous deja etc confronts a ces gens de la montagne? [11] Приходилось уже сталкиваться с горцами? (Фр. непр.).

Дон Хуан снова взорвался быстрой картавящей речью, и Новицкий передавал его слова без промедления:

— Майор говорит, что, к сожалению, только в стычках он и участвовал. Последняя была именно день назад. Но опять лишь обменялись выстрелами без ущерба для обеих сторон... Жаль, не знали, что с ними девочка, — добавил Новицкий. — А то бы гнались усерднее. Может быть, и отбили.

— Нет, — отрезал Мадатов. — Если бы вдруг начали догонять, они её кинжалом по горлу и бросили у дороги.

Он так жёстко и коротко показал убийственное движение большим пальцем, что Мадатова, и Новицкий, и Ван-Гален замерли на секунду.

— А так, может, и выживет. В горах или Турции, но будет жива... Софья! Я поручаю тебе дона Хуана. Пока майор ещё не мой подчинённый, я хочу, чтобы он оценил гостеприимство дома Мадатовых. А ты, Новицкий, пройди со мной, хочу тебя кое о чём спросить. A plus tard, monsieur Juan! [12] До встречи, мсье Хуан (фр.).

Он коротко кивнул Ван-Галену, снова поцеловал жену и направился к двери. Сергей в нескольких словах обрисовал майору содержание ближайшего часа и кинулся следом за генералом...

За дверью Мадатова ждали солдаты, но он нетерпеливым жестом отослал поручика и мушкетёров прочь. Сам же, ещё более убыстрив шаги, повёл Новицкого по каким-то переходам, лестницам и впустил в узкую комнату, единственным украшением которой было висевшее по стенам оружие. Среди шашек, кинжалов, мушкетонов и пистолетов Сергей углядел памятные ему ещё с гусарских времён золотые шпагу и саблю.

Пожилой солдат, лет пятидесяти, с русским круглым лицом и усами, светлыми, как пшеничное поле, принял от князя шашку и бесшумно исчез.

— Садись, Новицкий.

Мадатов показал Сергею на узкую тахту, аккуратно накрытую расправленной солдатской шинелью, а сам опустился на стул с высокой спинкой. Из мебели в комнате был ещё один грубо сколоченный стол, стоявший у окна. Узкий пучок света падал на столешницу, которая была, впрочем, совершенно пуста; только у правого края лежала невысокая стопка бумаг, исписанных затейливым писарским почерком.

Князь перехватил взгляд Новицкого.

— Не люблю! Принесут, прочитаю и подпишу. Самому же возиться — лучше под ядра. Ты-то, знаю, каждый листок до последней строчки выучиваешь. Я бы тебя к себе перетянул, да Алексей Петрович никогда не отдаст.

— Я же, вы знаете, князь, служу в канцелярии, у Андрея Ивановича Рыхлевского...

Мадатов коротким жестом, ребром широкой ладони отбросил ненужные совершенно слова.

— Давай о деле, Новицкий. Времени мало. Ты же знаешь — на Сурхая иду. Совсем распустился разбойник. Здесь, впрочем, тоже не очень спокойно. Не хочется Софью одну оставлять. Тем более, в её положении. Понимаешь, Новицкий, сына ведь ждём!

Он погладил бакенбарды одну за другой и вдруг улыбнулся и губами, и глазами почти одновременно. Сергей никогда ещё не видел такого Мадатова. Смеющегося — иногда, хмурящегося — весьма часто, но беззащитно-доверчивым князь ему ещё не показывался ни разу. Впрочем, улыбка тотчас исчезла, и генерал сделался серьёзен по-прежнему.

— Думаю, Петрос управится. Я нагнал людей за ограду и в дом, ты видел, и муштрую их постоянно. Открыть, закрыть, пройти, встретить лишь по сигналу, по слову, и те меняются каждый день. Хорошо обучил. Теперь хоть и Ахмед-хан спустится из Шуши — всё равно отобьются.

— Не доверяете Ахмед-хану?

— Нет.

Мадатов ответил коротко и замолчал. Сергей спокойно ждал продолжения разговора, разглядывая тем временем собеседника. Тот уже никак не походил на молодого армянина, которого Новицкий помнил поручиком в Преображенском полку. Полтора десятка лет пролетело, прошло три войны, и четвёртая, начавшись, ещё тянется, тянется, тянется... Князь заметно сделался шире в груди и плечах, но добавленный вес был, очевидно, не лишним. Тонкую талию, подчёркнутую бешметом и черкеской, стягивал узкий наборный ремешок с серебряной пряжкой. Лицо только сделалось много мясистей; густые чёрные бакенбарды ещё его уширяли. Жёсткие волосы на голове не хотели редеть, вились привольно, спускаясь на затылок и лоб; длинный, горбатый нос нависал над закрученными усами. Во всей фигуре генерал-майора, князя Мадатова, военного правителя ханств Карабахского, Шекинского, Ширванского, ощущалась завидная сила, основательность, уверенность, приправленные лихостью и отвагой. «Из нас двоих, — подумал Сергей, пытаясь усмирить ревнивую зависть, — она, безусловно, выбрала лучшего...»

— Что за человек твой майор?

Сергей очнулся.

— Дон Хуан Ван-Гален. Подполковник испанской армии. Сражался с Наполеоном. Потом оказался замешан в большую политику там, в Мадриде.

— Не дело это для военного человека.

— Такого же мнения был и тамошний суд. Из тюрьмы Ван-Гален бежал, пробрался в Россию. Пытался поступить в гвардию, но вмешался испанский посланник. Тогда кто-то посоветовал дону Хуану Кавказ. Алексею Петровичу он понравился. Принят в Нижегородский, месяцев семь назад, капитаном. Уже получил производство и эскадрон. Но фазанов стрелять ему скучно, попросился в настоящее дело. Его направили к вам.

— Видел его под огнём?

— Умён, храбр, напорист. Отлично стреляет, в седле держится ещё лучше. Излишне самоуверен, гор наших не знает, но не хочет в этом признаться даже себе. Под чужим началом офицер будет отменный.

— Посмотрим.

Мадатов переменил позу, показывая, что и тему эту тоже можно оставить.

— Драгуны останутся с ним?

— Нет, полвзвода с вахмистром — мой конвой. Завтра утром я уеду в Пуху. Сделал крюк, проводить Ван-Галена и навестить вас. И Софью Александровну, — добавил он честно.

Но Мадатова занимали совершенно иные мысли.

— Какое у тебя поручение к Измаил-хану? — спросил он резко, вскинув чёрные брови и глядя прямо в глаза Новицкому.

Тот замедлил с ответом.

— Шекинское ханство в моём управлении, — настаивал Валериан. — Я должен знать всё, что там происходит.