Джеймс Купер - Избранные сочинения в шести томах. Том 4.

Судно, побудившее местных жителей благоразумно удалиться, было красивым кораблем, огромный корпус, высокие мачты и длинные реи которого, неясно вырисовывавшиеся в легкой вечерней дымке, казались горой, рожденной морской пучиной. Он нес немного парусов и, хотя не решался подойти к берегу так близко, как шхуна, тем не менее производил схожие маневры, подтверждая предположение о том, что цель у них одна. Фрегат — ибо большой корабль принадлежал к этому классу судов — величественно прошел с приливом через вход в маленькую бухту. Он подвигался в воде лишь с той скоростью, какая была необходима, чтобы он слушался руля. Приблизившись к своему спутнику, корабль тяжело развернулся и, поворачивая огромные реи на грот-мачте, чтобы уравновесить действие одних парусов другими, попытался лечь в дрейф. Однако легкий ветер, наполнявший до этого тяжелые паруса, начал спадать, и рябь перестала морщить длинные волны, катившиеся с открытого моря. Течением и волнами корабль понесло в самую глубину бухты, где из воды высовывались черные головы длинной гряды рифов, уходившей далеко в море. Тогда и на фрегате отдали якорь и убрали паруса. Как только судно развернулось по течению, на мачте взвился тяжелый флаг и, когда порыв ветра на мгновение расправил его складки, стал отчетливо виден красный крест на белом поле — эмблема Англии, как успел разглядеть благоразумный гуртовщик, остановившийся на почтительном расстоянии. Но лишь только с обоих судов спустили по шлюпке, гуртовщик ускорил шаг, заметив своим удивленным товарищам, которых забавляло его поведение, что «на эти суда приятнее смотреть, чем на них плавать».

В катере [29] Катер — здесь: быстроходная шлюпка с пятью — семью парами весел. , спущенном с фрегата, заняла свои места многочисленная команда гребцов, и, после того как к ним сошел офицер, сопровождаемый юношей-гардемарином, катер отвалил от корабля и, подгоняемый мерными взмахами весел, направился в сторону берега. Когда катер приблизился к шхуне, от нее отделился легкий вельбот, на веслах которого сидели четыре атлетически сложенных молодца, и, скорее скользя по волнам, чем разрезая их, с удивительной быстротой двинулся навстречу. Как только шлюпки сблизились, матросы по сигналу офицеров осушили весла, и в течение нескольких минут, пока лодка качалась на волнах, произошел следующий разговор.

— Старик с ума сошел, что ли? — крикнул с вельбота молодой офицер, лишь только его матросы перестали грести. — Он, наверно, воображает, что у «Ариэля» днище железное, так что и скала не сделает в нем пробоины! Или он думает, что на «Ариэле» служат аллигаторы, которые в воде не тонут!

Слабая улыбка на миг озарила красивое лицо молодого человека, который полулежал на корме катера.

— Ему отлично известна ваша осторожность, капитан Барнстейбл, — ответил он, — и потому он не боится за судьбу судна и команды. Сколько воды у вас под килем?

— Боюсь даже замерить, — ответил Барнстейбл. — Мне страшно взяться за лот [30] Л о т — прибор для измерения глубины. при виде скал, которые, как дельфины, выскакивают из воды прямо на глазах.

— Вы все же на плаву! — воскликнул его собеседник с жаром, который выдавал в нем пылкую натуру.

— На плаву! — повторил его друг. — Да маленький «Ариэль» поплывет и по воздуху! — С этими словами он встал, снял с головы кожаную морскую фуражку и, отки-нув со лба густые пряди черных вьющихся волос, с удовлетворением моряка, который гордится качествами своего судна, оглядел шхуну. — Но не очень-то легко, мистер Гриффит, стоять в таком месте на одном-единственном якоре, да еще когда приближается ночь. Каковы будут приказания?

— Я войду в прибой и стану на якорь. Вы же возьмете в вельбот мистера Мерри и постараетесь через буруны прорваться на береговую отмель.

— На береговую отмель? — повторил Барнстейбл. — Неужели вы называете отмелью отвесную скалу, которая торчит из воды на сотню футов вверх?

— Не будем спорить о терминах, — улыбаясь, сказал Гриффит. — Ваша задача в том, чтобы добраться до берега. Мы видели сигнал оттуда и знаем, что лоцман, которого мы так давно ждем, готов прибыть к нам.

Барнстейбл с мрачным видом покачал головой.

— Веселенькое у нас плавание! — пробормотал он себе под нос. — Сначала вошли в глухой залив, полный скал и мелей, а потом должны принять на борт лоцмана. Но как я его узнаю? — добавил он вслух.

— Мерри сообщит вам пароль и укажет место, где вы должны искать этого человека. Я высадился бы сам, но данные мне инструкции это запрещают. Если вы столкнетесь с затруднениями, поднимите три весла лопастями вверх, и я тотчас приду вам на помощь. Если увижу три весла и услышу пистолетный выстрел, я открою огонь из мушкетов, а после сигнала, повторенного катером, откроют огонь пушки фрегата.

— Покорно вас благодарю! — беспечно ответил Барнстейбл. — Я полагаю, что сам справлюсь со всеми врагами, которых мы можем встретить на этом берегу. Но старик, ей-богу, спятил. Я бы…

— Будь он здесь, вы бы выполнили его приказания, а сейчас прошу подчиняться мне, — проговорил Гриффит суровым тоном, которому противоречил его дружеский взгляд. — Отыщите человека небольшого роста, в коричневой куртке. Мерри сообщит вам пароль. Если человек даст правильный отзыв, доставьте его на катер.

Молодые люди дружески попрощались, и юноша, которого назвали мистером Мерри, перешел из катера в вельбот. Барнстейбл занял свое место, и по его сигналу матросы снова налегли на весла. Легкий вельбот рванулся прочь от катера и отважно ринулся в сторону скал. Пройдя на некотором расстоянии вдоль берега в поисках благоприятного места, вельбот развернулся и помчался по бурунам туда, где высадка казалась наиболее безопасной.

Тем временем катер медленно следовал за вельботом. Заметив, что вельбот причалил к одному из камней, Гриффит приказал, как и обещал, отдать шлюпочный якорь, а затем экипаж катера приготовил свои мушкеты. Видно было, что матросы заранее получили точные наставления, ибо молодой человек, который был представлен читателю под именем Гриффита, говорил редко и немногословно, как, впрочем, и свойственно тому, кто привык командовать. Как только катер стал на якорь, Гриффит во всю длину растянулся на мягком сиденье и, надвинув шляпу на глаза, с рассеянным видом отдался мыслям, совершенно чуждым его настоящему положению. Однако время от времени он поднимался, отыскивал глазами своих товарищей, высадившихся на берег, а затем обращал выразительный взор в сторону моря, и тогда рассеянная задумчивость, которая так часто сменяла на его лице оживление, уступала место обеспокоенному и внимательному выражению, свойственному не по летам опытному моряку. Закаленные и отважные матросы, приготовившись к бою, сидели молча, засунув руки в карманы, но напряженно следя за клубящимися тучами. Вид этих туч становился все более грозным, и матросы тревожно переглядывались всякий раз, когда катер подымался выше обычного на длинных, тяжелых валах, которые все чаще и все с большей силой набегали с просторов моря.