Карл Клэнси - Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки

Лейв пытался утешить его.

– Отец, если есть на свете человек, имеющий право войти в золотые ворота Валхаллы, так это ты. Как настоящий воин ты умираешь в битве. Не всякое оружие из стали. Твое оружие – мечи веры и верности. Я думаю, Тор с козлами в золотой повозке сам приедет за тобой.

После его слов лицо Эрика разгладилось. Глаза засияли красотой внутреннего видения. Губы рыжего великана дрогнули в улыбке.

– Да! – воскликнул он с детской нетерпеливостью. – Валькирии уже идут за мной… и Тор, великий и могучий, скачет с ними!

На Гренландию опустилась пелена скорби. Кто бы подумал, говорили между собой люди, что старый язычник примет так близко к сердцу отречение от древних богов. Со всех концов Гренландии к мысу Гериульва прибывали люди на кораблях, в баркасах, верхом на лошадях, чтобы воздать Эрику последние почести. Тяжело было на сердце у терзаемого раскаянием Лейва. Если бы он не поторопился исполнить свой долг перед мертвым королем Олавом, то принес бы гораздо больше пользы своему живому отцу. Как же мог он так быстро забыть, что любая вера, даже ошибочная, может значить для искренне верующего то же, что и вера истинная? Видно, отец был более достойным человеком, чем когда-нибудь удастся стать ему.

И Торхильд мучилась угрызениями совести. Объявив себя христианкой, она отказывалась подчиняться мужу, а он по-прежнему оставался с ней добрым и щедрым. Воистину, он был христианином в большей степени, чем она.

Прошлые ошибки не исправишь, и Лейв с Торхильд занялись похоронами, решив не класть Эрика в курган, как обычного вождя. Со временем будет сооружен памятный курган в его честь, а прежде траурная процессия спуститься по фьорду к морю и там на корабле викингов тело Эрика Рыжего будет предано погребальному костру, а дух его вознесут в Валхаллу языки пламени.

Поскольку самые знаменитые люди страны, приехавшие на Альтинг, находились уже в Братталиде и Гадаре, похороны назначили на следующий день.

После кончины вождя Торголл Охотник с презрением отказывался от дружбы со старым Хеллбором и примкнул к христианам. Теперь старый швед считал себя последним из живущих поборников Тора. Оставшись без друзей и единомышленников, он решил покончить счеты с жизнью. За три золотника он купил у Скули мясника норовистого быка, приладил у него на хребте тяжелое боевое копье так, чтобы его наконечник выступал между рогами, и надел красную тунику, чтобы раздразнить животное. Потом подколол быка мечом и стал прихрамывая ходить перед его мордой взад и вперед. Взбешенный зверь пригнул рога и, свирепо всхрапнув, атаковал Хеллбора, неся смертоносное копье.

Старый воин стоял с довольным видом, твердо упираясь в землю ногами. Когда они сошлись, он мощным ударом вогнал меч глубоко в шею быка. В следующую секунду копье поразило его. Смертельно раненого викинга отбросило далеко вперед. Он испытывал радостное удовлетворение, что наконец-то повержен в бою, и надеялся, что скоро перед ним распахнутся ворота Валхаллы. Старик вздохнул с облегчением, глаза его наполнились покоем.

Когда Лейв услышал, что произошло, он поспешил к умирающему воину. Опустившись возле него, он взял в ладони его лицо. Вспомнив, как Хеллбор обожал Рыжего Эрика и каким потерянным он выглядел после смерти отца, Лейву захотелось сделать старику приятное. Склонившись к умирающему воину, он спросил:

– Хочешь ли ты совершить в одиночестве путь в Валхаллу, Хеллбор, или предпочитаешь плыть туда вместе с Рыжим Эриком?

Взгляд старика оживился, он силился заговорить, ему даже удалось приподнять голову.

– А, молодой вождь… если б довелось мне плыть в Валхаллу щитоносцем Эрика Рыжего, я благословил бы день своей смерти.

Лейв улыбнулся.

– Так тому и быть. Ты поплывешь щитоносцем Эрика и его кормчим.

Глаза Хеллбора сверкнули.

– Я благодарен великому Одину за этот последний дар! – голова воина упала на землю.

Огромная флотилия из кораблей и баркасов закрыла собой воды фьорда, готовясь проводить корабль Эрика Рыжего в его последнее плавание. Чтобы мог он прибыть в Валхаллу как подобает вождю, сыновья построили высокое сиденье на корме и усадили на него отца. Одетый в доспехи, Эрик смотрел вперед широко открытыми глазами. Под рукой у него находились запасы еды и питья на дорогу, сундук, набитый золотом, серебром и драгоценными камнями, все его оружие. На случай, если ему захочется подъехать верхом к золотым воротам Валхаллы или принять участие в битве, его любимый конь и собака были убиты и лежали у его ног вместе с седлом и уздечкой.

У руля «Кусающего ветер», привязанный к верхнему шпангоуту, стоял старик Хеллбор с копьем в руке и щитом. Наваленные вокруг двух тел и разбросанные по всей длине судна, лежали просмоленные вязанки хвороста. По первому сигналу скорбного лура дружинники Лейва подняли на корабле черный парус. На нем сиял белизной молот Тора, а с двух концов реи повисли неподвижно длинные бархатные полотнища. Они подтянули знамя Эрика к верхушке мачты и закрепили канат, на котором «Оседлавший Бурю» оттащит драккар Эрика к морю.

После второго погребального сигнала лура Лейв дал команду гребцам навалиться на весла и вывести обе ладьи на середину течения. Когда лур зазвучал в третий раз, все корабли и баркасы, с черными парусами в знак траура, торжественно поплыли в кильватере «Кусающего ветер», увлекаемые вечерним отливом.

Рядом с Лейвом у руля «Оседлавшего Бурю» стояли мать, жена и братья. Лица их были обращены к любимому усопшему и к друзьям, которые сотнями прибыли почтить его. Все избегали смотреть друг другу в глаза, чтобы скрыть слезы.

На всем пути вниз по фьорду раз в минуту звучали мрачные, похоронные звуки рога. Когда они достигли выхода в открытое море, Лейв остановил «Оседлавшего Бурю», дожидаясь, пока подтянутся все суда и встанут вокруг корабля Эрика. Мужчины обнажили головы перед Эриком Рыжим, первоткрывателем Гренландии, щедрым соседом, надежным и любимым другом. По предложению Торбьерна, все трижды произнесли здравицу «Эрику Рыжему, поборнику Богов!».

Огромный диск багряного Солнца завис над ледяным плато; между паковым льдом и берегом на несколько миль протянулась открытая вода. Береговой бриз наполнил парус «Кусающего ветер». Казалось, кораблю не терпится уйти в последний огненный путь. С горящими факелами в руках Лейв и команда баркаса поднялись на его борт, закрепили парус и руль курсом прямо на закат, и подожгли просмоленные связки хвороста от кормы до носа. Вокруг уже бушевало пламя, а Лейв все не мог покинуть отца. Наконец пожал Эрику руку и пожелал в последний раз ему и Хеллбору счастливого пути.

Когда Лейв вновь встал на корме «Оседлавшего Бурю» рядом с Норной, матерью и братьями, «Кусающий ветер» медленно уплывал по дороге багряного золота, тянувшейся к заходящему солнцу. Над ним реяло знамя Эрика. Свисавшие с концов реи бархатные полотнища развевались словно мантия, Эрика и его рулевого окружил очистительный огонь.