Эрнест Капандю - Рыцарь в черном плаще

— Месье д'Аржансон прав, — согласился король, — это превосходная мысль.

— Главное, узнать, кто послал это письмо начальнику полиции.

— Я объявлю награду в сто луидоров тому, кто прислал мне это письмо, — сказал Фейдо де Марвиль. — За деньгами непременно придут. Это самое верное средство.

— Да, — сказал д'Аржансон.

— Но это не помешало бы оказать правосудие невинному, — возразил епископ.

— Это-то и было бы опасно, — возразил д'Аржансон. — Выпустить этого человека — значит признаться, что Петушиный Рыцарь не пойман. После распространения такого известия безнаказанность разбойника увеличит внушаемый им ужас. И тогда я не могу ручаться, что нашедший письмо рискнет явиться в полицию за наградой.

— Что же вы намерены делать? — спросил епископ.

— Оставить в тюрьме того, кто арестован, виновен он или невиновен, и чтобы его никто не видел, кроме его тюремщика и судьи, производящего следствие.

— Но если он невиновен?

— О его невиновности будет объявлено через некоторое время… и он будет освобожден.

Епископ поклонился королю.

— Как вы решите, ваше величество? — спросил он.

Людовик, казалось, находился в затруднении. Движимый чувством справедливости, он уже приказал освободить пленника, если тот невиновен. Но доводы маркиза д'Аржансона поколебали его намерение. Епископ спокойно и бесстрастно ждал ответа короля, но, так как тот не спешил отвечать, прелат опять поклонился и повторил свой вопрос.

— Завтра я объявлю свое решение на совете, — сказал король.

Ответ был решителен и не позволял задавать вопросов.

Епископ низко поклонился и вышел из кабинета. Де Марвиль также направился к двери, но задержался, по-видимому ожидая волеизъявления короля.

— Подойдите, я хочу с вами поговорить, месье де Марвиль.

Этими словами король давал понять начальнику полиции, что тот не должен ехать в Париж прежде епископа. Фейдо подошел к столу.

— Господа, — сказал король твердым тоном, несвойственным ему, — это темное дело непременно должно быть разъяснено. Я, со своей стороны, одобряю то, что предложил маркиз д'Аржансон. Вы, месье де Марвиль, имеете богатый опыт в подобных делах. Выскажите же нам откровенно свое мнение, но предварительно все хорошенько обдумайте. И не принимайте во внимание то, что уже говорилось здесь, — мне интересно выслушать, что думаете об этом вы.

— Мое мнение, государь, во всем согласуется с мнением министра, — ответил Фейдо. — Я думаю, что арестованный человек действительно аббат де Ронье. Уверен, что Беррье, возвратившись из Амьена, привезет разъяснения, которые подтвердят мое убеждение; но полагаю, что, даже если арестованный невиновен, следует продолжить игру, чтобы обмануть тех, кого мы преследуем. Отыскать же место, где найдено было письмо, значило бы найти путь, который приведет нас к цели.

В эту минуту постучали в дверь.

— Войдите! — сказал король.

Дверь отворилась, и Бине, камердинер Людовика XV, его доверенный человек, без которого не мог обойтись король, вошел в кабинет.

— Что тебе, Бине? — спросил Людовик.

— Государь, — отвечал камердинер, — парк обыскали, как приказал начальник полиции, и ничего не нашли, решительно ничего. Все, находившиеся в парке, служат у вашего величества или у приглашенных особ.

— А петух?

— Не нашли и следа.

Король взял со стола петушка, вынутого из яйца, и подал его своему камердинеру.

— Ты знаток драгоценных камней, Бине, — сказал он. — Что ты думаешь об этом?

Бине взял петуха, подошел к окну, долго рассматривал с глубоким вниманием, потом сказал, качая головой:

— Государь! Работа великолепная, и стоит эта вещица несметных денег.

— Неужели? — сказал король. — Какова же цена этих камушков?

— Около миллиона.

— Миллиона? — изумился король.

— Да, государь. Тут бриллианты чистейшей воды, а эти изумруды и рубины на крыльях и хвосте стоят баснословно дорого.

— Ты так считаешь?

— Спросите ваших ювелиров, государь.

— Отнесите этого петуха Бемеру.

Бине взял петуха и вышел.

— Миллион? — повторил король. — Возможно ли это?

— Я не сомневаюсь! — сказал д'Аржансон.

— Но кто может быть столь богат, чтобы сделать такую глупость: положить в яйцо эту невероятно дорогую вещь и послать мне ее с петухом, как будто выученным для этого.

— Только один человек во Франции способен на подобный поступок, при этом скрывая, что это сделал именно он.

— Кто же?

— Я уже говорил о нем вашему величеству.

— Я не помню.

— Граф де Сен-Жермен.

— А, тот, который приехал… Откуда он приехал?

— Из кругосветного путешествия.

— Он путешествовал пешком? — спросил король, смеясь.

— Пешком, верхом, в экипаже, в лодке, на корабле.

— Кто служил ему проводником?

— Человек, прекрасно знающий дорогу повсюду, где только можно стать ногой на земном шаре.

— Кто же этот человек?

— Вечный Жид!

— Ваш граф де Сен-Жермен знает Вечного Жида!

— Знает, государь. Они путешествовали вместе. Они, беседуя, прогулялись из Вены в Пекин.

— А сколько времени затратили они на эту прогулку?

— Пятьдесят два года.

— Черт побери! Если он пятьдесят два года путешествовал из Вены в Пекин, сколько же лет объезжал он вокруг света?

— Двести, кажется.

— Не больше?

— Нет, государь.

— Торопился же он! Сколько же лет вашему путешественнику?

— Кажется, семьсот или восемьсот.

— Очень хорошо. Возраст прекрасный! Чем же он занимается?

— Золотом.

— Он делает золото?

— Да, государь.

Король весело расхохотался.

— Благодарю, д'Аржансон, — он, — очень благодарю! Вы развеселили меня. Вся эта гнусная история порядком меня опечалила, а вы ее завершили самым очаровательным, самым неожиданным образом. Я жалею только, что де Мирпуа уехал: если бы он вас послушал, это, может быть, заставило бы разгладиться его морщины.

— Я очень рад, государь, что эта история вам нравится, но я был бы еще более рад, если бы ваше величество позволили мне представить вам ее героя.

— Героя истории, графа де Сен-Жермена, которому семьсот или восемьсот лет?

— Да, государь.

— Если вы мне его представите, сделает ли он золота на мою долю?

— Он обещал.

— Но в таком случае его надо представить не мне, а генеральному контролеру. Сведите их, любезный д'Аржансон, вы мне окажете услугу. Когда у Орри будут кассы полны золота, он позволит мне делать, что я хочу, без возражений, в сравнении с которыми возражения парламента можно назвать лестными комплиментами.

— Государь, я представлю ему Сен-Жермена, если вам угодно, но позвольте мне сначала представить его вам.

— Он будет делать золото при мне?

— Да.

— В таком случае я согласен, маркиз!

Король встал.