Вячеслав Кондратьев - Великая Парагвайская война

Однако плана дальнейших действий у них не было. Некоторые пытались карабкаться на башню, но их расстреливали в упор. Другие отчаянно рубили запертые люки и вентиляционные решетки машинного отделения, но топоры против железа были бессильны. Поняв, что проникнуть внутрь не удастся и что рано или поздно их всех перебьют, уцелевшие парагвайцы стали прыгать за борт в надежде доплыть до берега. Нескольких затянуло в винты, и пенный бурун за кормой «Алагоаса» покраснел от крови.

Увидев, что попытка абордажа провалилась, парагвайские артиллеристы дали залп, едва не ставший для «Алагоаса» роковым. Тяжелое ядро, ударив в корму, сорвало броневую плиту, уже расшатанную предыдущим попаданием. При этом деревянная обшивка треснула и в корпусе образовалась течь.

Матросы лихорадочно заработали ручными помпами, едва справляясь с прибывающей водой. Наверное, капитан Маурити в этот момент проклинал себя за дерзость, ведь еще одно такое попадание – и его корабль пойдет ко дну на виду у ликующих парагвайских солдат.

Но удача в тот день была на его стороне. Очередной залп не принес результата, лишь пара небольших ядер рикошетировала от брони, а «Алагоас» уже выходил из зоны обстрела. Но о том, чтобы догнать эскадру, теперь речи не было, матросы выдыхались, откачивая воду из трюма. Проковыляв еще несколько километров, «Алагоас» выбросился на берег у поселка Тайи. Риск захвата ему не грозил, поскольку этот участок побережья контролировали бразильские войска.

Эскадра де Карвало была уже далеко, но примерно в 7 часов утра ее ожидал сюрприз. На противоположном от Умаиты берегу реки внезапно возникло парагвайское укрепление, о существовании которого бразильцы не знали. Этот земляной форт, названный Тимбо, парагвайцы возвели в конце 1867 года, чтобы не допустить обхода Умаиты по правому берегу. Однако его не успели полностью вооружить, поэтому эскадру встретили огнем всего 12 орудий калибром 32 и 68 фунтов. Корабли вступили с ними в перестрелку, в ходе которой монитор «Рио-Гранде» выдержал шесть попаданий, а затем проследовали дальше.

Когда Лопесу, находившемуся в своей полевой ставке Пасо Пуку, доложили о прорыве вражеской эскадры, он решил, что бразильцы собираются высадить десант в Асунсьоне, где практически не было войск. Маршал тотчас же отбил телеграмму вице-президенту Санчесу и военному коменданту столицы полковнику Фернандесу с приказом немедленно эвакуировать город.

Правительству, парламенту, чиновникам, полицейским и работникам госпредприятий предписывалось срочно выехать в расположенный примерно в 20 километрах от Асунсьона городок Лука. Туда же надлежало вывезти все ценности, архивы и перегнать подвижной состав железной дороги. А тех, кто откажется уезжать, Лопес приказал вывозить или уводить принудительно.

Эта телеграмма повергла столичное начальство в шок, ведь асунсьонцы искренне верили в то, что Умаита – неприступна. Придя в себя, чиновники бросились паковать вещи, а полицейские начали обходить жилища, подлежащие эвакуации. Вечером от вокзала «Сан-Франсиско» под проливным дождем отошел поезд с государственными бумагами, деньгами из казначейства и теми счастливчиками, которым хватило мест в пассажирских вагонах.

А по раскисшим проселочным дорогам потянулись вереницы повозок, карет, фургонов и пеших беженцев, тащивших на себе свой скарб. Многие шли с детьми, самых маленьких женщины несли на руках. По воспоминаниям решившего остаться в городе Чарльза Уошборна, это была очень печальная картина. Худые, оборванные и босые люди, угрюмо бредущие под струями тропического ливня, выглядели жалко и растерянно, ведь их привычный мир внезапно рухнул.

Ночью к Уошборну неожиданно явились несколько человек из президентского дворца, которые принесли тяжелые сундуки с золотыми монетами и ювелирными изделиями. Американского посланника попросили спрятать все это на территории дипмиссии в надежде, что после захвата города союзники не станут ее обыскивать. Непонятно, почему эти ценности не эвакуировали в Луку. Возможно, Лопес хотел, чтобы о них узнало как можно меньше людей.

На следующий день эскадра де Карвало подошла к Асунсьону и обстреляла только что построенный неподалеку от берега президентский дворец, вызвав смятение у оставшихся жителей города. Впрочем, обстрел получился чисто символическим, так как эскадра выпустила почти весь боекомплект по Умаите и форту Тимбо. Береговая батарея, стоявшая у здания центральной таможни, почему-то не открыла ответный огонь. Парагвайские источники ничего не пишут по этому поводу, но можно предположить, что ее казематы были пусты, а пушки – перевезены в Умаиту.

Никакого десанта бразильцы не высаживали, поскольку это изначально не входило в их планы, так что поспешная эвакуация Асунсьона оказалась ненужной. Она лишь сыграла на руку альянсу, ослабив доверие парагвайцев к официальной пропаганде. Но многолетняя идеологическая накачка все еще давала о себе знать, поэтому большинство парагвайцев по-прежнему верило в победу и боготворило своего президента.

24 февраля бразильцы вернулись на исходные позиции, еще раз пройдя Умаиту и снова не понеся потерь, хотя кому-то из парагвайских канониров удалось повредить броневой пояс броненосца «Тамандаре». Проплывая мимо «Алагоаса», корабли приветствовали его команду гудками. Так закончился этот двухсоткилометровый рейд, в котором бразильцы не потеряли ни одного человека, а потери парагвайцев вновь остались неизвестными.

Очередная наглядная демонстрация могущества и неуязвимости броненосной эскадры заставила парагвайское командование срочно искать средства противодействия панцирным монстрам, так как на артиллерию надежды уже не было.

Узнав о неудачной попытке захватить «Алагоас», парагвайцы так и не придумали ничего лучше, чем ее повторение более крупными силами. Решив, что главной причиной провала абордажной атаки была готовность экипажа броненосца к ее отражению, следующую попытку решили предпринять ночью, чтобы захватить врага врасплох и не дать матросам задраить палубные люки.

Для предстоящей операции в Умаите собрали 24 каноэ, каждое из которых вмещало по 10–12 гребцов, а из гарнизона крепости отобрали 250 добровольцев – наиболее сильных, ловких и хорошо владевших приемами рукопашного боя. Перед ними с зажигательной речью выступила мадам Линч, которой муж недавно присвоил уникальное воинское звание «маршалина».

Зная, что бразильцы используют корабли, изначально предназначенные для Парагвая, Линч рассказала об этом, закончив речь громким призывом «Верните свои броненосцы!» Затем она распорядилась угостить бойцов дорогими сигарами и пообещала, что после удачного завершения операции каждый участник получит коробку таких сигар из ее личных запасов.