Кэролин Ларрингтон - Скандинавские мифы: от Тора и Локи до Толкина и «Игры престолов»

Вероятное изображение битвы Хьяднингавиг. Атака с моря наталкивается на сопротивление наземной армии; посередине женская фигура. Разрисованный камень Лэрбру Стура Хаммарс I, Готланд

Провокаторша Гёндуль – это, конечно, Фрейя. В одной поэме говорится, что на ее совести половина погибших, а в поздней версии истории ее вынуждает спровоцировать конфликт Один, который забрал ее ожерелье Брисингамен и пообещал вернуть только на таких условиях. В других вариантах сказания сама Хильд – валькирия, и нет нужды вводить в повествование Гёндуль, чтобы толкнуть Хедина на предательство. В самой старинной версии Хильд готова стать посредником между отцом и любовником, но Хёгни поднимает в ответ один из роковых мечей (судя по названию Дайнслейф, «наследие Дайна», выкованный гномами), который обязан отнять жизнь, если извлечь его из ножен; битва становится неизбежной. Хильд любит обоих мужчин так сильно, что не может вынести ситуацию, когда один убивает другого; отсюда и постоянное оживление павших, которые не способны остановиться.

В отличие от Вёльсунгов с их одержимостью сокровищами и местью, эти герои стремятся обрести славу в путешествиях и завоеваниях, в верной службе конунгам, зачастую проявляя сообразительность и способности к стратегии. Как замечает отец Хервёр, дева-воин отличается от большинства других женщин и мужчин, поскольку способна востребовать причитающееся ей даже у мертвых. Однако все герои скандинавских сказаний, о которых шла речь в главе 4и главе 5, уверены, что найдут путь в Вальхаллу после смерти, присоединившись к эйнхериям – героическим мертвецам, которые будут сражаться на стороне богов во время Рагнарёка. Битва Хьяднингавиг служит своего рода образцом такого сражения благодаря способности Хильд воскрешать мертвецов. В заключительной главемы увидим, как приходит Рагнарёк, и узнаем, что за ним последует.

Как мы уже знаем, Один пожертвовал глаз колодцу Мимира, чтобы получить знания о будущем. Он, как одержимый, постоянно искал новые возможности добыть сведения о мире. «Прорицание вёльвы» приводит ответ пророчицы Одину о прошлом и будущем. Многое из того, о чем пойдет речь в этой главе, известно из ее речей. Но Одину помог и Вафтруднир; несмотря на предостережение Фригг, бог отважно отправился на встречу с ним и вошел в чертоги великана:

Вафтруднир откликнулся на призыв бога, предложив своего рода соревнование в мудрости со своими ставками: «Голову мы, / гость мой, назначим / ставкою в споре!». Бог и великан обменялись таинственными речами о далеком прошлом, об истории богов, о будущем – событиях Рагнарёка. Соревнование в мудрости – нелегкое дело, поскольку собеседники стремятся не столько научиться друг у друга, сколько подловить противника, и оба должны знать достаточно, чтобы понять, не солгал ли другой. В конце состязания Один, кажется, услышал все, что хотел знать о Рагнарёке, и он завершает разговор своим любимым типом вопроса, на который нет ответа:

Вафтруднир понимает, что игра закончена, потому что ответ знает только сам Один. Поэма завершается именно так; мы предполагаем, что Вафтруднир готов был заплатить головой, но взял ее Один или нет – неизвестно.

Зачем Один ввязался в такой поединок, рискуя собственной жизнью ради простой проверки информации, которой и так уже обладал? Одна из вероятных причин – навязчивая потребность удостовериться, перепроверить, неизбежна ли судьба. Есть ли шанс, что во Вселенной есть кто-то мудрый, знающий другое окончание истории, другую версию будущего? Придется ли Одину встретить волка и стать его добычей? Обязательно ли должен мир погрузиться в пламя, прежде чем уйти на дно моря? Как нам известно и как раз за разом слышит бог в ответ на свои вопросы, Рагнарёк неизбежен. Признаки разрушения мира уже появились, и хитроумные вопросы Одина показывают, что как минимум один важный шаг к концу уже сделан: Бальдр, самый светлый из богов, погиб.

Мы не так много слышали о Бальдре, и речь о нем заходит чаще всего в связи с его смертью. Снорри уверяет, что он был ослепительно красив (настолько, что цветок бальдрсбра , вид ромашки, назван в память о его ресницах). Разумный, мудрый, добрый, он был женат на богине по имени Нанна. Бальдра любили буквально все.

Но однажды ему начали сниться ужасные сны. После общего совета боги решили: каждое живое существо должно поклясться, что не причинит вреда Бальдру. В поэме «Сны Бальдра» сам Один, как любой неравнодушный отец, оседлал Слейпнира и отправился в царство Хель, чтобы разузнать правду. Но на границе ее владений он встретил окровавленного щенка (вероятно, молодую адскую гончую). Вместо того чтобы скакать дальше к Хель, Один решил разбудить мертвую пророчицу, могила которой была неподалеку. Как и в других диалогах с мудрецами, Один скрывает свою личность. Ворчливая старуха подтверждает опасения бога:

Один скачет на Слейпнире в Хель, ему встречается окровавленный щенок. У. Дж. Коллингвуд (1908)

Вёльва поделилась с Одином подробностями, но тут он задал загадочный вопрос-загадку про волны. Пророчица поняла, кто перед ней, и отказалась продолжать.

Казалось, Бальдр обречен. По версии Снорри, именно Фригг, энергичная мать красавца-бога, занялась сбором клятв со всего живого, что никто и ничто не навредит ее сыну. «Огонь и вода, железо и разные металлы, камни, земля, деревья, болезни, звери, птицы, яды, змеи» – все клялись не навредить Бальдру. Что же могло стать причиной его смерти? Фригг не позаботилась взять клятву с маленькой омелы, слишком юной и слабой, а потом сказала об этом любопытной женщине, посетившей чертог богини Фенсалир.