Яков Свет - Два героя. Последний инка

Вице-короли, сменившие старого солдата Гаску, были вельможами и прожигателями жизни. Суровым прелестям бивачной жизни с ее солдатскими утехами и казарменным неустройством они предпочитали привычный придворный быт — пышные приемы, выезды, тонкие яства и тонкие вина. В разбойничью ставку Фран-сиско Писарро, в полувоенный лагерь солдафона Гаски они вместе с венецианскими зеркалами, толедскими гобеленами и персидскими коврами привезли целый легион изящных кавалеров и очаровательных дам. Церемониймейстеры, музыканты, кравчие, танцоры сменяли в вице-королевском дворце бородатых ветеранов конкисты, грубых мужланов, которые глушили маисовую водку и сморкались в ладонь. Шуршали шелка, белели туго накрахмаленные брыжи, пели лютни, и в зале, где Гаска в полной походной сбруе диктовал боевые приказы, слагали любовные сонеты кавалеры в бархатных камзолах.

Бесследно исчезли потертые кожаные колеты, шляпы с обкусанными полями, мятые стальные доспехи. В дни больших приемов залы дворца заполняли дамы из свиты супруги вице-короля и жены местных плантаторов. Задернутое туманной пеленой солнце, едва пробиваясь через густые решетки узких окон, бросало тусклые блики на оливковые, серые и розовые одежды (модны были только мягкие тона). Важно проплывали старые дуэньи в черных платьях.

Дамские одежды были созданы портными империи, в которой никогда не заходило солнце, и недаром один остроумный наблюдатель говорил, что, «глядя на разодетую даму, видишь весь свет: посмотришь на туфли — и ты в Валенсии, юбка, расшитая золотом, переносит тебя в Милан, фигура агнца и прочие реликвии, нанизанные на ожерелье, уводят тебя в Рим, жемчуг и кораллы — в Индию, стеклянные побрякушки — в Венецию, тончайшие духи — в страны Востока, кружева и белье — во Фландрию и в Англию, так что каждое платье — это карта мира, на которой воочию видишь все главные земли нашей планеты».

Пышностью одежд кавалеры затмевали дам. С их шляп свешивались мощные пучки перьев, и издали казалось, что стаи страусов, павлинов и попугаев высиживают яйца в фетровых гнездах. Из-под шляп выбивались длинные волосы — египетская казнь бедных щеголей. Перманента не знали в эпоху Филиппа II, и каждое утро цирюльники тратили целый час на завивку кавалерственных кудрей. «Холя» бороды и усов отнимала не меньше времени. А платье? Дадим слово современнику:

«Одежда кавалеров обычно бывает из сукна, а цена ему два и три дуката за вару [6] Вара — старинная испанская мера, приблизительно равна нашему аршину. , и носят они хубоны [7] камзолы , и сапо [8] куртки , и чулки, и башмаки, но, кроме сукна, на все это идет алый бархат, атлас, тафта, парча, эстамин [9] тонкая шерсть , камлотовая ткань и шелк, и платье сплошь обшито золотыми и серебряными позументами, галунами, тесьмой, бахромой, и кое-кто украшает оное торсалем — витым шелковым шнуром… а чулки великолепны, и бывают они цельными и длинными, на испанский манер, и разрезанными, как у фламандцев, и короткими, как у немцев, и подбиты они тонким алым бархатом или атласом всех цветов».

Только на одну кружевную отделку кавалеры тратили триста-четыреста песо, а парадный костюм — бархат, шелк, брабантские кружева, золотые украшения, бриллианты и жемчуг, гонорар кудеснику портному — обходился порой в тысячу песо… У каждого кавалера был свой портной в Милане или Толедо. Ну, а даже если и не было? Ничего не стоило проткнуть шпагой наглеца, который смел утверждать, что плащ или панталоны сеньора Икс шиты не в Ломбардии, а здесь, в Лиме, на Калье де Ропавьехас — улице Старого Тряпья!..

Вообще, если бы не низкие, черные от копоти потолки, если бы не вид на вшивый ряд и соломенные крыши города, который открывался из окон, двор вице-короля был бы точь-в-точь таким же, как у властителей Флоренции или Мантуи, да и, кроме того, из этого пусть не вполне флорентийского палаццо его светлость управляла страной, в которой свободно могла уместиться тысяча карманных княжеств Италии…

Город Лима, резиденция испанских вице-королей, постоянный бивак, разбитый захватчиками на перуанской земле, люто ненавидел Вилькапампу. Но, к счастью для нее, преемники Гаски не обладали воинственным нравом. Они, разумеется, с восторгом увенчали бы себя лаврами легких и громких побед, но поход на Виткос не сулил им славы Цезаря и Александра Македонского. Раскусить этот крепкий орешек на смог даже старый тигр Писарро, и новые правители Перуанского вице-королевства бесплодным штурмам Вилькапампы предпочитали менее рискованные и более прибыльные предприятия.

Тем не менее Вилькапампа их очень беспокоила. Один из вице-королей попытался избавиться от этой неприятной занозы мирными средствами. Золото, говорил он, посильнее фальконетов. Если врага нельзя сломить, его надо купить. И вице-король немало потрудился, чтобы заманить в золотые сети родичей покойного Манко.

Самый способный из сыновей Манко, Титу-Куси, не имел права на престол: его мать не принадлежала к роду инков. Инкой после смерти Манко считался его старший законный сын Саири-Тупак.

Родная сестра Саири-Тупака жила в Куско, приняла христианство и вышла замуж за того самого Сьерра де Легисано, который в свое время проиграл за одну ночь золотое солнце Кориканчи. Через эту даму вице-король завязал сношения с Саири-Тупаком.

Вице-король обещал Саири-Тупаку богатое поместье и годовую ренту в двадцать тысяч золотых песо. Но с одним условием: инка должен был покинуть Вилькапампу и со всем своим двором переселиться в Куско.

Саири-Тупак был очень юн и очень ленив. Лакомка и пьяница, он предпочитал сладкую «испанскую» жизнь прозябанию в холодной и скудной Вилькапампе. Он принял предложение вице-короля и в начале 1558 года прибыл в Лиму. Но с ним ушло из Виткоса только двести человек, и вице-король не скрывал своего разочарования, отправляя Саири-Тупака в Куско. Бывшему инке дали изрядный кусок земли и богатую усадьбу в Юкае, и там он долгие годы жил в полном довольстве. Но перуанцы его презирали, и ворота Вилькапампы перед ним наглухо закрылись.

После того, как маркиз купил Саири-Тупака, инкой стал Титу-Куси. Лима его не признала, в Лиме нового инку объявили узурпатором. Но времена Кахамалки прошли безвозвратно, и убрать Титу-Куси не мог даже вице-король. А Титу-Куси действовал по примеру своего отца, и вскоре испанские чиновники и испанские колонисты убедились, что они сидят на вулкане и что из этого вулкана вот-вот плеснут потоки раскаленной лавы.

Совсем неподалеку от Лимы, в одной из горных долин, в 1565 году испанским властям удалось предупредить грозное восстание. Индейцы должны были его поднять в пасхальные дни. И не только в этой длине. Нити заговора вели и на север, и на юг. Был ясно: бурю сеет Вилькапампа. У вожаков несостоявшегося мятежа нашли карту, на которой показаны были тайные пути, ведущие из Виткоса к центрам восстания.