Жан Рэ - Корабль палачей [Романы, повести, рассказы]

Красные резиновые перчатки

Бельфегор Пранжье вздохнул с облегчением, когда услышал три пронзительных вопля сирены буксира, которому было поручено сопровождать «Дорус Бонте» до выхода из порта. Он провел тревожную ночь, когда метался по каюте, выкуривая сигару за сигарой, словно турок. Каюта к утру была заполнена густым облаком синего дыма, в котором свет штормовой лампы терялся, подобно прожектору в тумане.

Теперь каюту заливал яркий свет июльского солнца, превращавшего свет фонаря в бледного светлячка.

Старик перечитал письмо. Потом, чиркнув спичкой, превратил его в пепел.

— Неужели я стану подчиняться этому старому безумцу! — проскрежетал он, злобно ухмыльнувшись. Потом он свирепо раздавил оставшийся от письма пепел. — Если бы я не был доктором Пранжье, я мог бы поверить в неизбежность справедливости, в проявление на земле божественного провидения. Но я прекрасно представляю, насколько все это глупо!

Несколько коротких рывков предупредили его, что судно отошло от причала. Матрос, принесший в каюту завтрак, сообщил, что судно не могло самостоятельно выйти в открытое море, так как машинисту не удалось развить в двигателе необходимое давление пара.

— Вот что бывает, когда начинаешь полагаться на эту чертову механику, — буркнул ученый. — Для меня существуют только паруса…

— Вы тоже плавали на парусниках, господин? — спросил заинтересовавшийся его словами матрос.

— На парусниках… Я? — подпрыгнул Пранжье, мгновенно взорвавшийся припадком гнева. — У вас хватает наглости расспрашивать меня, негодяй? Убирайтесь отсюда, и чтобы я вас больше никогда не видел!

— Настоящий динамит этот старикан, — проворчал матрос, выходя из каюты. — Я лучше стану ночным колпаком, но не буду прислуживать этому дракону.

Пранжье взглянул на свое отражение в зеркале. Желтое осунувшееся лицо, тусклые невыразительные глаза…

— Да уж, вот к чему мы вернулись.

Достав из кармана небольшую серебряную коробочку, он вытряхнул из нее себе на ладонь две синих пилюли и проглотил их.

Эффект от приема снадобья был настолько молниеносный, что он почувствовал сильнейшее головокружение и был вынужден сесть.

— Сердце… Ах, мое сердце…

Но чувство равновесия вернулось к нему очень быстро. Странная улыбка пробежала по его тонким губам, когда он снова всмотрелся в свое отражение в зеркале. То, что он увидел, едва не заставило его захлопать в ладоши.

С ним произошла удивительная метаморфоза. Исчезли глубокие морщины.

Благодаря прилившей крови, по бледным щекам разлился румянец. Глаза заблестели.

— Это снадобье способно омолодить человека лет на тридцать, а то и на сорок, — с восхищением отметил он, поглаживая серебряную коробочку и посмеиваясь от удовольствия. — К сожалению, это вещество крайне опасно, и если им злоупотребить…

Он сдул со стола пепел от сгоревшего письма.

— Мне нужно было принять эти пилюли вчера вечером, и тогда я смог бы избавиться от жуткого ощущения, что меня преследуют могущественные и таинственные существа. Но какое у них может быть могущество? — ухмыльнулся он, всматриваясь в свое отражение. — Могущество из прошлого? Глупости! Прошлое мертво, и все, что способно возродиться из него, чтобы терзать кого-нибудь, — это всего лишь химеры, бессильные тени!

Он поменял свой городской костюм на дорожную одежду из синего драпа, а вместо привычного цилиндра натянул на голову шерстяную матросскую шапочку. Переодевшись, он поднялся на полуют и с удовольствием принялся любоваться первыми волнами открытого моря.

Пьер Каплар, стоявший у руля, указал ему на широкую темно-синюю полосу на горизонте.

— Северное море! Скоро мы будем там!

— Прекрасное имя. Северное, Север… — промолвил ученый. — Оно завораживает, обещает что-то впереди…

Он медленно отошел от рулевого, пробормотав:

— О, Север! Значит, в Книге Судеб записано, что я, перед тем как умереть, смогу вырвать у тебя твою самую великую тайну!

Внезапно он заметил Гюстава Лемана, болтавшего на носу с младшим матросом Эме Стивенсом.

Скривившись, он проворчал вполголоса:

— Вот еще одна проблема, которую надо решить!

Потом он быстро повернулся и отошел, не позволив молодым людям поприветствовать его.

Стояла великолепная погода; поверхность моря была покрыта небольшими волнами Бриз оказался слишком слабым для того, чтобы парусник мог достаточно быстро продвигаться вперед, а поэтому пришлось запустить двигатель.

Капитан Холтема в сопровождении машиниста навестил доктора Пранжье, чтобы сообщить ему не очень приятную новость. Оказалось, что если поддерживать достаточное давление в котле, то для этого требуется расходовать кардиффский уголь в количестве, заметно превышающем расчетное.

— Чтобы скорее выйти в море, мы загрузили менее качественный уголь, который вылетает в трубу, словно дым.

— И что это означает? — спросил ученый.

— Что нам придется зайти в Абердин, чтобы пополнить запасы угля.

Господин Пранжье поворчал, но был вынужден согласиться.

— И много времени уйдет у нас на дозаправку углем?

— Потребуется целый день, потому что погрузка угля в этом порту обычно происходит крайне медленно. Кстати, на этот раз я постараюсь проверить качество угля перед тем, как погрузить его, — добавил Холтема.

Пранжье, поколебавшись, согласился с предложением капитана, с утра находившегося в прекрасном настроении.

Он с удовольствием узнал, что доктор Пранжье приглашает его к своему столу, и меню обеда обещает быть исключительным, как и положено у высокопоставленных особ.

Действительно, обед оказался на высшем уровне. Никогда еще в своей жизни капитан Холтема, привыкший к солонине и гороховому супу, не пробовал ничего подобного.

Было откупорено несколько бутылок великолепного шампанского, с кофе подавались лучшие ликеры, и все закончилось невероятно дорогими сигарами. Когда у доктора Пранжье появлялось желание, он умел вести себя, как весьма общительный собеседник.

Холтема, грубый житель Фрисландии не замедлил расслабиться немного больше, чем стоило. Польщенный вниманием такого достойного слушателя, он принялся рассказывать о путешествиях, в которых ему довелось участвовать.

Сначала господин Пранжье слушал разговорившегося моряка исключительно из вежливости. Но когда тот завел разговор о Крайнем Севере, он навострил уши.

Холтема прекрасно знал полярные моря, где он неоднократно охотился на китов или на тюленей.

— А вам приходилось бывать в Гренландии? — изобразив полное безразличие, поинтересовался доктор Пранжье.

— Еще бы! Однажды в тех краях нам довелось охотиться на стадо великолепных жирных «северных каперов» [15] Вероятно, морские млекопитающие семейства дельфинов, возможно, гринды, издавна являвшиеся объектом промысла в полярных морях. Местное население называет их китами. . Можете спросить у Пьера Каплара, что он думает об этих небольших китах, тем более таких откормленных, как в том стаде, на которое мы наткнулись. Мы гонялись за ними до Скорсби Зунда с координатами 25 градусов широты и 71 градус долготы. Они оказались слишком быстрыми для нас и скрылись в узком фьорде Харри Инлет, сыгравшим роль ловушки. Ах, если бы только видели, какая там началась бойня!