Бернард Корнуэлл - Бледный всадник [litres]

Вот о чем я думал, пока мы скакали в Окстон – поместье, которое Милдрит принесла мне в приданое.

То были красивые места, но над поместьем висел долг, поэтому владеть им было скорее бременем, чем удовольствием. Пахотные земли лежали на склонах холмов, обращенных к широкому берегу Уиска, а неподалеку от нашего дома зеленели густые дубовые и ясеневые рощи; сверху текли маленькие чистые ручьи, прорезавшие поля с посевами ржи, ячменя и пшеницы. Дом наш представлял собой насквозь продымленное строение из дуба, ржаной соломы, грязи и навоза – такое длинное и низкое, что оно скорее походило на поросшую мхом насыпь; дым поднимался через дыру в центре крыши. В пристройках жили свиньи и цыплята, а кучи навоза вокруг были высотой почти с дом.

В свое время всем владел покойный отец Милдрит, который вел хозяйство с помощью проныры Освальда. В то дождливое воскресенье, когда мы прискакали на ферму, этот хитрец управляющий стал моей первой головной болью.

Поскольку Альфред унизил меня, я был взбешен, возмущен и жаждал мести. К несчастью для Освальда, который выбрал именно тот воскресный день, чтобы притащить дуб из леса выше фермы. Я как раз вынашивал приятные планы мести, позволив лошади самой выбирать путь между деревьев, когда вдруг увидел, что восемь быков волокут к реке какой-то огромный ствол. Три человека погоняли этих волов, в то время как четвертый, Освальд, ехал верхом на стволе с бичом в руке. При виде меня он спрыгнул. На мгновение мне показалось, что Освальд сейчас ринется наутек под защиту деревьев. Но тут управляющий понял, что я его все равно узнал и бежать бесполезно, поэтому он просто стоял и ждал, пока я подъеду к гигантскому срубленному дубу.

– Добрый день, господин, – приветствовал меня Освальд, поклонившись.

Он явно очень удивился, увидев хозяина. Небось считал, что меня убили вместе с остальными заложниками, и утратил бдительность.

Моя лошадь забеспокоилась, почуяв кровь на воловьих боках, и приплясывала до тех пор, пока я не успокоил ее, похлопав по шее. Потом я внимательно осмотрел ствол дуба, который был около сорока футов в длину, а толщиной в рост человека.

– Прекрасное дерево, – заметил я Освальду.

Тот взглянул на Милдрит, остановившуюся в двадцати шагах позади.

– Добрый день, госпожа, – сказал управляющий, стащив с головы шерстяную шляпу, покрывавшую его курчавые рыжие волосы.

– Ну и погодка сегодня, Освальд, – ответила она.

Поскольку отец моей жены много лет назад назначил этого человека своим управляющим, Милдрит до сих пор наивно полагала, что Освальд надежный и порядочный слуга.

– Я сказал «прекрасное дерево», – проговорил я громко. – Интересно было бы узнать, где же его срубили?

Освальд сунул шляпу за пояс.

– На вершине холма, господин, – туманно ответил он.

– И что, этот холм находится на моих землях?

Управляющий заколебался, без сомнения борясь с искушением заявить, что на соседских, но такую ложь было бы легко раскрыть, поэтому он промолчал.

– На моих землях? – повторил я.

– Да, господин, – признался хитрюга.

– И куда вы его везете?

Он снова заколебался, но ему пришлось-таки ответить:

– На мельницу Вигулфа.

– Вигулф купил это дерево?

– Он его распилит, господин.

– Я не спрашиваю, что он с ним сделает. Я спрашиваю, купил ли он дерево?

Милдрит, испуганная моим резким тоном, вмешалась и сказала, что отец ее время от времени посылал лес на мельницу Вигулфа, но я жестом велел жене замолчать.

– Заплатил ли он за ствол? – спросил я Освальда.

– Нам нужна древесина, господин, чтобы кое-что починить, – ответил управляющий. – А Вигулф за плату обрабатывает древесину.

– И ты тащишь к нему это дерево в воскресенье?

Управляющий промолчал.

– Скажи, – продолжал я, – если нам нужны доски для починки, почему бы нам не расщепить ствол самим? У нас что, не хватает людей? Или клиньев? Или кувалд?

– Этим всегда занимается Вигулф, – кислым тоном проговорил Освальд.

– Всегда? – повторил я.

Освальд хранил молчание.

– Вигулф живет в Эксанминстере? – спросил я.

Эксанминстер лежал в миле к северу отсюда и был ближайшим к Окстону поселением.

– Да, господин, – кивнул управляющий.

– А что, если я сейчас поскачу в Эксанминстер и поинтересуюсь у Вигулфа, сколько таких деревьев ты привез ему за минувший год?

Наступила тишина, нарушаемая только стуком дождя, капающего с листьев, и, время от времени, птичьим пением. Я заставил свою лошадь сделать несколько шагов к Освальду, который сжал рукоять хлыста, будто готовясь меня ударить.

– Так сколько? – спросил я.

Освальд молчал.

– Сколько? – громко и требовательно повторил я.

– Утред! – робко вмешалась Милдрит.

– Молчи! – крикнул я жене, и Освальд перевел взгляд с меня на нее и обратно. – И сколько же, интересно, Вигулф тебе платит? – спросил я. – Какой доход тебе приносит дерево вроде этого? Восемь шиллингов? Девять?

Гнев, который накануне толкнул меня на столь безрассудное поведение во время королевского богослужения, снова вскипел в моей груди. Было ясно, что Освальд потихоньку ворует хозяйский лес и выручает за него деньги. Вообще-то, мне следовало бы отдать его под суд за воровство, чтобы присяжные решили, виновен он или нет. Но у меня было не то настроение, чтобы затевать судебный процесс. Я вытащил Вздох Змея и послал лошадь вперед. Милдрит протестующе вскрикнула, но я не обратил на нее внимания.

Освальд бросился бежать, и это было с его стороны ошибкой, потому что я мигом его догнал. Вздох Змея легко раскроил негодяю череп, так что я увидел его мозги, когда он рухнул, обливаясь кровью, и задергался на опавших листьях. Я заставил лошадь слегка отступить назад и пырнул управляющего в горло.

– Это убийство! – закричала Милдрит.

– Это правосудие, – прорычал я, – как раз то, чего нет в Уэссексе!

Я плюнул на Освальда, который все еще дергался.

– Этот негодяй обворовывал нас!

Милдрит пришпорила лошадь, за ней вверх по склону холма последовала нянька с нашим ребенком. Я дал им уехать.

– Отвезите ствол домой, – приказал я рабам, которые погоняли волов. – Если он слишком велик, чтобы втащить его на холм, распилите его на доски прямо здесь и привезите доски к дому.

Тем же вечером я обыскал жилище Освальда и обнаружил пятьдесят три шиллинга, закопанных в земляном полу. Я забрал у него все: серебро, горшки, вертел, ножи, пряжки и плащ из оленьей шкуры, а потом выгнал жену и троих детей бывшего управляющего с моей земли.

Хозяин вернулся домой.

Убийство Освальда не утолило мой гнев.

Смерть негодяя управляющего не возместила чудовищной несправедливости. Сейчас Уэссексу не угрожали датчане, но лишь потому, что я убил Уббу Лотброксона, а в награду за это получил унижение.