Александр Тамоников - Вражья дочь

После этого в атаку пошли десятки Лукаша Соринского и Якуба Дела.

Вступил в бой и сапожник Тукин, оказавшийся не менее метким лучником, нежели Дрога. Он выпустил две стрелы, и отряд Холмского потерял еще пару человек.

Грохнули пищали. Большое помещение стало затягивать дымом. Перед русскими воинами оказались шестеро поляков.

Бессонов-младший ринулся было на них, но Савельев удержал его за воротник и заявил:

— Куда полез? Обороняемся на месте!

Поляки бросились в ходы.

Тукин отполз назад, вперед вышел Горбун со своим страшным шестопером. Он двумя крепкими ударами размозжил головы врагам, подлетевшим к нему. Дрога положил противника саблей. Князь Савельев тоже зарубил одного поляка, второй оказался прытким, вовремя отскочил.

— Всем вперед! Не давать русским передышки! — приказал ротмистр Холмский.

Поляки дали залп из пищалей, не принесший никаких результатов, и тут же всем скопом ринулись на позиции, занятые ратниками князя Савельева.

Тарасу Дроге пришлось уйти в глубину коридора и затаиться там среди мешков, прижаться к стене. С этого места он выбил из рядов поляков еще троих солдат.

Основная масса врагов навалилась на Савельева и Бессонова. Они вступили в схватку с поляками. Упал один из их противников, за ним второй, но вперед тут же полезли еще трое.

— Отходим вглубь! — крикнул князь.

Бессонов и Савельев начали отступать. Сабля поляка зацепила плечо Дмитрия, однако он не обратил на это внимания.

Слева ударили пищали. Егор Тукин вновь ответил на это стрелами.

Холмский из хода крикнул:

— Взять раненых, назад!

Ротмистр понял, что русские соорудили укрытия, и продолжение атаки приведет лишь к тому, что он потеряет весь свой отряд. Следовало применить другую тактику.

Под завесой порохового дыма поляки ушли в тоннели. В большом помещении остались убитые, около десяти человек.

Отряд Савельева вернулся на прежние позиции.

Десятник Михал Кумила подошел к Холмскому и спросил:

— Что будем делать, пан ротмистр? Так мы не сможем взять русских живьем.

— А ты что предлагаешь?

— Штурм всеми силами. До того выход стрелков, залп и атака со всех ходов одновременно.

— Но мы именно так и действовали.

— Мы не знали, что русские устроили укрытия из мешков. Теперь знаем.

— И что это дает нам?

— Мешки с провизией должны стоять на дощатых поддонах. Между рядами тянутся деревянные перегородки, иначе все рассыпалось бы. Надо отогнать русских и поджечь их. А там и зерно загорится.

— А ты знаешь, Михал, что в правом от нас ходу уложены бочонки с порохом?

— Мы можем их подорвать вместе с русскими?

Ротмистр покачал головой и заявил:

— Нет, не можем. Там столько пороха, что взрыв погубит не только русских, но и нас.

— Надо расстрелять тех русских, которые обороняют тот ход.

— Свяжись с десятником Соринским. Пусть он выведет вперед стрелков, и те постараются это сделать.

— Оттуда нельзя, пан ротмистр. Пуля может угодить в бочонок с порохом. По этим русским надо стрелять отсюда. По касательной. Тогда пули будут оставаться в земляных стенах, а не отскакивать от них в глубину хода.

— Значит, ты поведешь вперед наших стрелков. Сколько их осталось?

— Двое.

— Этого хватит. Займись ими сам.

— Слушаюсь, пан ротмистр.

— Только как бы вам не попасть под стрелы проклятых лучников.

— Лучники у русских только в крайних ходах, посредине нет. Это я видел точно, — сказал десятник Кумила.

— Но тогда погоди. — Холмский ненадолго задумался, принял решение и приказал: — Подводи стрелков, Михай! Пусть они займут позицию у входа в большое помещение.

— А Лукаш и Якуб?

— Команду им дам я.

— Но как, пан ротмистр? Ты выберешься на подворье и пройдешь по ходам?

— Нет, это будет долго. Я определю порядок их действий отсюда.

— Но русские услышат твои команды.

— Пусть слышат. Это уже ничего не даст им.

Кумила подвел к помещению двух стрелков, за ними встали солдаты, среди них держался ротмистр.

Савельев видел эти передвижения, предупредил Дрогу и Горбуна. Но они не могли достать противника, находившегося в центральном ходе, а у Савельева с Бессоновым луков не было.

Холмский же крикнул во всю глотку:

— Слушайте меня, Соринский и Дела! Сейчас из центрального хода будет дан залп из пищалей. Если у вас остались стрелки, пусть тоже бьют, но только по левому ходу, ни в коем случае не по правому, там порох. После обстрела атака всеми оставшимися силами. Русских не более пяти-шести, нас в несколько раз больше. Приготовились!

Услышав это, Бессонов-младший посмотрел на воеводу и заявил:

— А ведь поляки попрут на нас и Дрогу. Они выстрелят из пищалей и прорвутся в ходы. Тогда хана нам придет.

— Перестань трусить, Влас! Но я согласен, ты прав. Я бы тоже ударил по двум ходам, оставив на потом тот, который с порохом. Нам придется выходить на прямую схватку в большое помещение, иначе они нас прибьют в этих норах.

— Но ты же ранен, Дмитрий Владимирович!

— Ерунда! — сказал князь и тут же крикнул: — Друзья, выходим на старые позиции. Рубиться будем с поляками. Лучникам отстреливать тех врагов, которых будет хорошо видно. Как поняли? Тарас?

— Да, слышу.

— Уразумел?

— Конечно, князь.

— Горбун?

— Ага.

— Не забывай про бочонки.

— Помню.

— Тебе не надо укрываться рядом с ними. Пусть там находится Егор.

— Ты оставляешь меня в ходе? — выкрикнул Тукин.

— Да, и не спорь! Не суетясь, выбирай цели и выбивай их. А что значит укрыться, тебе Осип объяснит.

— Уразумел.

Ратники сблизились с мешками, которые находились у входа в большое помещение. В нем догорали факелы и валялись трупы поляков.

Тут прогремели выстрелы пищалей.

— Князь! Сапожника подранили, — выкрикнул Горбун.

— Крепко?

— Стрелять может.

— Сам-то ты как?

— Да тоже зацепило, но мелочь, драться злее буду.

Ударил еще один залп. Дрога вскрикнул.

— Тарас!.. — закричал Савельев.

Сквозь боль лучник ответил:

— Ногу пробили псы проклятые.

— Стрелять можешь?

— Да, могу. Стрелы покуда есть.

— Бей! Горбун, ты готов?

— Да.

Из ходов вылетели поляки и набросились на позиции, занятые Савельевым и Тарасом Дрогой.

Навстречу им вышли князь Дмитрий, Горбун и Влас.

Русские лучники сумели повалить пятерых противников, но у поляков еще был немалый численный перевес. Целый десяток против троих.

Ротмистр Холмский благоразумно остался позади своих людей.

— Рубите их! — выкрикнул он.

Боковым зрением Савельев заметил, как к крайнему ходу, где был порох, который защищал раненый Тукин, приблизились трое поляков.

Он успел крикнуть:

— Егор, отбивайся!

Что ответил сапожник, воевода уже не слышал.