Виталий Гладкий - Митридат

Весна 121 года до нашей эры на южном побережье Понта Евксинского [1] Понт Евксинский — гостеприимное море; название Чёрного моря в древности. выдалась поздняя, с обильными дождями. Море штормило, яростно швыряя серые, вскипающие пеной водяные глыбы на скалистые берега; в горах шли снегопады. Над столицей Понтийского царства [2] Понтийское царство — государство в северной части Малой Азии. городом Синопой [3] Синопа — город и порт в Турции, на южном побережье Чёрного моря. клубились тугие тучи, опушённые снизу туманной бахромой. И только изредка и ненадолго — на день-два — штормовой ветер стихал, облака нехотя уползали к вершинам дальних гор, где до поры до времени затаивались в глубоких и мрачных пропастях и густых чащобах, и по дрожащей от испарений небесной голубизне неторопливо плыл по-весеннему яркий солнечный диск.

В один из таких погожих дней месяца мунихиона [4] Мунихион — весенний месяц по афинскому (аттическому) исчислению (середина апреля — середина мая). по берегу полуострова, на узком перешейке которого раскинулись белокаменные здания Синопы, шли три подростка. Самый высокий из них, по имени Гай, гибкий, как виноградная лоза, прыгал по камням, словно серна, легко и стремительно. При этом его подвижное лицо, обрамленное чёрными кудрями, выражало упоение и радость.

Второй — круглолицый, сероглазый крепыш с чересчур широкими для его возраста плечами, которого звали Дорилей, был куда осторожней и осмотрительней своего друга. Препятствия, встречающиеся на пути, он старался обойти, а на прыжки Гая посматривал с неодобрением.

Третий из подростков откликался на имя Митридат. Ростом он был выше Дорилея, плотно сбит и мускулист; в глазах цвета светлого янтаря таились упрямство и настороженность.

Наконец друзья добрались до небольшой бухточки, защищённой от ветров высокими скалами. Там, в каменном ложе, сверкала стынущим расплавом серебра водная гладь хойникиды — неглубокой впадины, по форме напоминающей боб. В неё, на ходу сбрасывая одежды, и бросились подростки.

Купались долго — морская вода, которую высокой штормовой волной нагнало в хойникиду, была там значительно теплее, чем в открытом море. Затем в полном изнеможении улеглись на песок, намытый прибоем у подножья скал, и надолго застыли в полном безмолвии, наслаждаясь парной теплынью. Воздух в бухточке был горяч, упруг; от выброшенных на берег водорослей попахивало рыбой, калёной солью и терпковато-приторным запахом гнили.

Первым нарушил молчание Митридат:

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, Дорилей…

Он сел, обхватив колени руками, и нахмурился. Прорвавшийся сквозь оцепление скал ветерок разметал его длинные, волнистые волосы цвета старой меди — тёмно-каштановые, с красным отливом — обнажив крутой высокий лоб с мощными надбровными дугами. На грубовато высеченном лице Митридата появилось выражение угрюмой сосредоточенности и грусти.

— Клянусь Зевсом [5] Зевс — в греческой мифологии отец богов и людей, сын Кроноса и Реи. , моё сердце сжимается при мысли, что скоро с вами расстанусь! — с горячностью, так не вязавшейся с его несколько флегматичным нравом, воскликнул Дорилей; серые, слегка раскосые глаза подростка увлажнились.

— Признаюсь, я сегодня просил отца, чтобы твой высокочтимый дядюшка не забирал тебя с собой. Но, увы… — Митридат с силой, до хруста, переплёл пальцы рук. — Он не захотел даже выслушать меня до конца. — И добавил с неожиданно прорвавшейся горечью в голосе: — Великому царю Понта некогда заниматься делами сына, которого он до сих пор считает желторотым птенцом.

— Митридат, ты несправедлив к своему отцу. — Дорилей сел рядом и обнял его за плечи. — Он тебя любит больше всех. И ты знаешь это.

— Я тоже так думал… до вчерашнего дня. Но теперь… Теперь у него в любимчиках ходит мой братец Хрест, это слюнявое ничтожество. Вчера он получил в подарок одного из лучших боевых коней конюшни отца. Который был обещан мне! — глаза Митридата потемнели, на крутых скулах забегали желваки.

— Знаю… — потупился Дорилей. — Но это ещё ничего не значит… — он немного поколебался, не решаясь сказать своему другу нечто, как считал, не очень приятное; но всё же отважился: — Царица Лаодика просила об этом. А ей отказать твой отец не смог.

— Мать… — Митридат склонил голову на колени и задумался.

До этого безмолвный Гай сделал нетерпеливый, резкий жест, порываясь что-то сказать, но, заметив предостерегающий взгляд Дорилея, сдержался. Сдвинув к переносице густые чёрные брови, он со злостью швырнул подвернувшийся под руку окатыш в изборождённую трещинами скалу. Камень раскололся, брызнул мелкими осколками, вспугнув низко летящую чайку, которая с криком взмыла круто вверх и полетела в сторону Синопы. Гай следил за её полётом, пока белая птица не растворилась в колеблющейся сизой дымке, висевшей над гаванью.

Неожиданно он вскочил и, прикрывая ладонью глаза от солнца, стал пристально всматриваться вдаль.

— Что там, Гай? — с интересом спросил Дорилей — его друг отличался необычайно острым зрением.

— Посмотрите туда! — показал Гай в сторону мыса, защищавшего гавань от злых северных ветров.

Из-за скал, круто обрывающихся в море, медленно и величаво выплывали суда. Лёгкий бриз надувал их алые паруса, трепал вымпелы на мачтах. Окрашенные в чёрный цвет, с низкой осадкой, корабли по большой дуге обходили радужную пыль бурунов прибрежной отмели. Ярко начищенные бронзовые щиты, закреплённые вдоль бортов, бросали огненные отсветы на прозрачную зелень вод, резные золочёные акростоли [6] Акростоль — резное украшение на носу древних судов в виде щита, раковины, шлема, головы божества и т.д. важно раскланивались с лодками рыбаков, сопровождавшими суда.

— Пять! — показал раскрытую ладонь Гай.

— Кто? — спросил Дорилей, щуря от напряжения глаза.

Гай молча пожал плечами.

— Это не купцы, — уверенно сказал Митридат. — Суда военные…

Корабли обогнули мелководье и подошли ко входу в гавань. С поразительной слаженностью и быстротой на них были убраны паруса, и воду вспенили лопасти длинных весел. До подростков донёсся приглушённый расстоянием рокот тимпанов, задающих ритм гребцам. Обвисшие ненадолго узкие вымпелы, украшенные золотым шитьём, вновь заполоскали над головами выстроившихся вдоль бортов воинов в гривастых шлемах. И теперь уже все трое различили на палубах диковинные сооружения, напоминающие журавлиные шеи с хищными клювами на концах.

— Либурны [7] Либурны — быстроходные боевые суда из кипарисового дерева с двумя рядами весел. римлян! — вскричал Гай.