Арина Полякова - Как украсть короля? История Уоллис Симпсон

Но обстановка была далеко не такой шикарной, как в китайском особняке у Роджерсов, – новое жилище больше походило на карикатуру роскошной жизни, которой она так усердно старалась подражать: сочетание старого потрескавшегося от времени кожаного кресла, простой металлической кровати, туалетного столика со сколами, китайского шелка, фарфоровых слонов и коробок с одеждой. Уоллис, как и прежде, была независимой, проводила время так, как ей заблагорассудится, не беря ответственность ни за что и ни за кого на свете. Эгоизм – главное, что двигало ее по жизни.

В этот период она решила воскресить одно из наиболее выгодных знакомств юности – дружбу с бывшей одноклассницей в школе “Олдфильдс”, Мэри Кирк. Той самой, которая была дочерью владельца компании серебряных мастерских в Балтиморе, миллионера Генри Кирка, и с которой она тайком от родителей устраивала двойные свидания с богатыми мальчиками из соседних школ. Теперь Мэри была замужем за французом Жаком Раффри и жила в роскошной квартире в центре Вашингтона, чему Уоллис, конечно, чрезвычайно завидовала. Уоллис часто гостила у них, порой оставаясь у старой подруги на несколько дней.

Среди прочих друзей Мэри и Жака, с которыми Уоллис предстояло познакомиться в Рождество 1926 года, оказались и мистер и миссис Симпсоны, встреча с которыми перевернула всю ее жизнь.

Эрнест Алдрих Симпсон (1897–1958) учился в Гарварде [26] Во время учебы Эрнест часто приезжал на каникулы в Англию к своей старшей сестре Мод Керр-Смайли, впоследствии сыгравшей одну из главных ролей в жизни Уоллис. , но бросил учебу на последнем курсе, чтобы в Первую мировую войну вступить в британские войска. Он был наследником семейного корабельного бизнеса. Его отец-англичанин в конце xix века прибыл в США, где открыл брокерскую контору, связанную с судостроением и фрахтованием, которая процветала, позволяя владельцу методично расширять деятельность своей фирмы и в других сферах. У него имелись партнеры не только по всей стране, но и по ту сторону Атлантики: в Англии, Германии и Италии, где отцовская компания пользовалась особой поддержкой правительства Муссолини.

Когда Уоллис впервые увидела Эрнеста, она почувствовала почти такое же магнетическое притяжение, какое в свое время – при первой встрече с Уинфильдом. Эрнест был высоким, хорошо сложенным двадцатидевятилетним мужчиной с темно-русыми густыми волосами, немного отливавшими золотом, темно-синими глазами и мягким взглядом, с почти черными усами, квадратным волевым подбородком и нежным румянцем на щеках. В обращении с окружающими он держался несколько надменно, но достаточно галантно; говорил он с сильным британским акцентом. Прожив практически всю жизнь в США, он оставался истинным англичанином, выходя на улицу не иначе как в котелке, дорогом темном костюме-тройке от какого-то очень известного кутюрье и с зонтом-тростью. Эрнест интересовался театром, хорошо танцевал, любил ужинать в приятной компании и небрежно курил гавайские сигары.

Уоллис была очарована его острым умом и тонким чувством юмора. Вот он – ее новый идеал. Правда, он был женат на Доротее Парсонс Дичерт, и у него было двое детей: одна родная дочь Одри; вторая, Синтия, приемная, от первого брака Доротеи. Но Уоллис никогда не волновали чужие судьбы. Теперь ее новая цель – Эрнест.

Одна из самых страшных тайн семьи Симпсонов состояла в том, что они были евреями, однако всячески старались это скрыть. Даже жена и дочь Эрнеста об этом не знали. Изначально его родовая фамилия была Соломон, но как только отец Эрнеста прибыл в США, он поспешил сменить ее на английскую, и не без причины: он боялся, что Новый свет закроет двери перед начинающей еврейской компанией, борющейся за место под солнцем. Эрнест стыдился этого и даже специально вступал в клубы, уставы которых запрещали принимать евреев, чтобы лишний раз подчеркнуть, что он не имеет к ним отношения. Особенную осторожность он проявлял в начале 30-х годов xx века, когда в Германии к власти пришли национал-социалисты во главе с Адольфом Гитлером, известные своей антисемитской политикой. Он боялся, что британская разведка во время сбора информации для досье об Уоллис поднимет что-то и из его биографии и это разрушит его семейный бизнес, особенно в том случае, если его досье дойдет до нацистов.

Однако Уоллис это вряд ли волновало – она ко всему относилась со снобизмом и лицемерием. Когда ей было удобно, она легко входила в доверие к богатым еврейским династиям, таким как Ротшильды, и в то же время могла поддерживать крайний антисемитизм в беседах с Иоахимом фон Риббентропом и ему подобными.

У Уоллис и Эрнеста Симпсона было много общего: они оба увлекались чтением, коллекционированием фарфоровых фигурок, были ценителями изделий из драгоценных металлов и знатоками восточной культуры, в частности китайской. Эрнест был представителем новой прослойки американского общества – так называемых “культурных бизнесменов”, то есть он был не только успешным дельцом, но и обладал обширными познаниями в сфере искусства. В отличие от Уинфильда, Эрнест часто приглашал Уоллис в театры, картинные галереи, музеи и водил ее в библиотеки. Для Уоллис это было глотком свежего воздуха, и она, как губка, вновь впитывала психологию поведения людей из своего нового круга общения.

Эрнест водил свою даму в престижные рестораны, прекрасно разбирался в винах и элегантно покуривал трубку. Несмотря на то, что Уоллис терпеть не могла курение, ее завораживало то, с каким изяществом Эрнест выпускал клубы табачного дыма изо рта.

Их отношения развивались стремительно, пока не уперлись в необходимость развода Эрнеста с Доротеей. Он не мог оставить двух дочерей, и Уоллис ушла от Эрнеста.

Чтобы дать племяннице возможность развеяться, все еще вдовствующая тетушка Бесси предложила Уоллис весной 1927 года составить ей компанию в поездке по Европе продолжительностью в несколько месяцев. Их маршрут пролегал в основном по Средиземноморью: Неаполь, Палермо, небольшие береговые городки Хорватии и Черногории, Монте-Карло, Ницца и уютный французский Прованс. Уоллис пренебрегла советами своего адвоката и выехала за пределы США до завершения бракоразводного процесса, из-за чего дело затянулось еще на полгода.

Восхитительную поездку пришлось прервать раньше намеченного срока. 24 октября 1927 года дядя Соломон умер в возрасте шестидесяти восьми лет. Уоллис заторопилась вернуться в Америку, чтобы ознакомиться с завещанием дяди Сола.

Когда ей его зачитали, ярости Уоллис, по воспоминаниям ее друзей, не было предела. Ходили слухи, что дядя собирался оставить ей, как любимой племяннице, состояние в пять миллионов долларов. Но незадолго до смерти он переписал завещание, отказав бóльшую часть состояния на содержание женского дома престарелых в Балтиморе в память о своей покойной матушке Анне Эмори Уорфильд. Вместо обещанных пяти миллионов Соломон завещал Уоллис доход от акций своей компании стоимостью в пятнадцать тысяч долларов до тех пор, пока она жива или не выйдет замуж во второй раз. Это решение было связано с тем, что она наперекор его словам и традициям династии Уорфильдов пошла на развод.