Владимир Буртовой - Над Самарой звонят колокола

– Генерал Рейнсдорп при изрядной воинской силе состоит, а отбить того самозванца никак не может. Знать, господа офицеры, не так он и слаб, тот Емелька Пугачев…

Миновали Борскую крепость без всяких окрест признаков мужицкого волнения, а в Бузулукской крепости, когда господа офицеры корпуса и местного гарнизона сошлись на скромный в виду военного времени ужин в доме коменданта подполковника Данилы Вульфа, застолье было нежданно прервано приходом караульного сержанта.

– Чего тебе, братец? – будто и не начальник к подчиненному, ласково обратился слабохарактерный комендант крепости к промерзшему сержанту и торопливо мазнул салфеткой по усам – жареную курицу на время пришлось отложить.

– К вашему высокоблагородию рвется для беседы какой-то, похоже, сумасшедший поп! – Сержант вытянулся в струнку, став треухом выше дверной притолоки. – Сказывает, спешные вести принес из деревень, погромленных мужицкими воровскими шайками.

Офицеры враз притихли, уставясь десятком настороженных, любопытных или насмешливых глаз на сержанта: откуда здесь, в такой дали от Оренбурга, быть воровским шайкам? Должно, с перепою принял тот поп случайный пожар в деревне за разбойный налет и поджог.

Комендант Вульф поднялся, застегнул верхнюю пуговицу мундира, обратился к командиру корпуса:

– Господин полковник, не прикажете ли господам офицерам на время прервать наш ужин и в соседней горнице выслушать того попа, памятуя о тревожном теперь времени?..

– Неужто и в самом деле так широко расползлась мятежная зараза? – Полковник Чернышев, тяжело ступая, первым прошел в просторную горницу, сел под образами. Рядом опустился в кресло майор Естифеев, молча разглядывая свои ногти – скрытен майор и не враз-то проговорится о своих думах. Прочие офицеры, кто сидя, кто стоя, ждали злополучного неурочного вестника.

– Вот какая странная диспозиция получается, – зашептал Илье Кутузову в ухо капитан Ружевский. Он нервно теребил пояс, отчего длинная шпага стучала о резную ножку короткой скамьи у печи. – Мы на юг к Оренбургу сикурсуем, а шайки воров, минуя Самарскую линию крепостей, на север к Самаре да к Симбирску пробиваются беспрепятственно. А ведь в тех, нами оставленных городах осаду держать совсем некому! Всякое может случиться с нашими семьями от тех воров…

Илья Кутузов покривил губы, хотел было съязвить, да присутствие старших офицеров сдержало его. Подумал лишь: «Два дня назад ты, капитан, куда как храбрее говорил о будущих подвигах и наградах от матушки-государыни! А на деле оказался ловец старых овец, не более…»

Мысли Ильи Кутузова прервал полковник Чернышев, сказав с явной тревогой:

– Беспокоят меня наши калмыки, господа офицеры. Девять сот их со мною, а будто чужих, нравом неведомых воинов веду на сражение. И храбры, и обучены отменно, а смотрят косо, того и гляди в спину вцепятся. Дал Господь нам союзничков!

Майор Естифеев, едва полковник сделал паузу, тут же вставил свое едкое словцо:

– С такими водиться – что в крапиву нагишом садиться, обожжешься непременно! Да где же этот чертов поп? – И сделал попытку подняться и дать нагоняя сержанту за непозволительную мешкотню.

В сенцах послышался приглушенный говор, шарканье голиком – счищали снег с валенок, – открылась дверь, и на пороге объявился поп, весь присыпанный снегом, будто заяц, ночь просидевший под елью: на дворе с самого обеда так некстати разбушевалась пурга.

– Мир вам, господа хорошие, да пребудет над вами и воинством вашим Господа нашего благополучное сбережение, – сказал поп, крестясь замерзшими перстами.

– Спасибо, батюшка, – за всех отозвался полковник Чернышев. – Спешно сказывай, ваше преподобие, что за новости принес в столь поздний час.

– Дурные вести, ваше высокое благородие. Ох-ох, довелось и мне грешным делом послушать, как разбойная дубравушка шумит… Пообщался с теми ворами и государевыми изменниками! – И поп снова перекрестился. – Деревни и села помещиков Карамзина, Ляхова, Арапова, Пополутова и иных, что в верховий речек Боровки, Кундубли и далее к речке Кинельти, уже, слышно, пограблены от мятежных воровских ватаг и предались все до единой самозванному царю.

Полковник Чернышев медленно поднялся, тяжелым взглядом уставился попу в глаза – не злой ли наветчик стоит перед ним? А ну как подослан, чтоб его поспешное сикурсование к Оренбургу попридержать подлыми речами и тем Емельке Пугачеву немалое одолжение сотворить?

– Скажи, святой отец, свои ли те воровские ватаги? Я хочу знать – господских ли мужиков или откуда пришлые? – уточнил полковник Чернышев.

– Горе нам! – с неожиданной для сана злостью выговорил поп. – Потому как и в Иерусалиме собаки есть! Тесто, ваше высокое благородие, замешано из господских мужиков, да дрожжи в том тесте – яицкие! Приехали из воровской главной армии яицкие казаки со своим есаулом Опоркиным да с прельстительными от самозванца указами о вольности мужикам. – Поп спешно полез за отворот рясы, вынул изрядно помятую бумагу. – Вот, списал я с того указа копию для вас, господин подполковник, а, к счастью, здесь и государыни-матушки сильный воинский отряд объявился. Восплачут теперь подлые бунтовщики, на себе испытают, что залетная ворона здешней сове не оборона!

Полковник Чернышев, приняв от попа бумагу, быстро пробежал ее глазами, потом прочитал вслух, с досадой сказал:

– Как видите, господа офицеры, умно писано! Не нам, а мужичью, склонному к бунтарству. – И к попу, уверовав, что перед ним не воровской подлазчик: – Скажи, батюшка, велика ли воинская сила тех воров? И какое оружие при них?

Поп Степанов порадовал: кроме читки указа вора-самозванца, пока ничего не сделано к усилению тех ватаг. Яицкие казаки отбыли с обозом провианта к Оренбургу, в Берду, а местные, есаулом назначенные вожаки еще только собираются верстать мужиков в казачий полк.

– Самый раз, ваше высокое благородие, ту крамолу притушить в зачинке, – присоветовал поп Степанов и степенно, отогревшись в тепле, погладил отменно пушистую вальяжную бороду.

«Ликом поп не потрафил своей попадье, зато бородищей да усердием…» – подумал было Илья Кутузов, но полковник Чернышев отвлек его от созерцания услужливого перед государыней императрицей попа. Командир корпуса обратился к капитану Токмовцеву:

– Возьмите конных драгун и не мешкая разгоните ту мятежную шайку! Вожаков похватать так, чтоб не разбежались, и отослать в Кичуйский фельдшанец под конвоем, чтоб далее препроводили в Казань к господину фон Бранту. А сами, исполнив сие поручение, спешите догонять нас к Сорочинской крепости. Буде где по пути еще какие мужицкие скопища встретятся, бить и разгонять нещадно!