Олег Шишкин - Последняя тайна Распутина

Эта дата заставляет нас вспомнить о так называемом пророчестве Распутина, которое впервые было опубликовано в книге Жуковской: «Я пишу это письмо, последнее письмо, которое останется после меня в Санкт-Петербурхе. Я предчувствую, что умру до 1 января 1917 года. Если я буду убит обычными убийцами, особенно русскими крестьянами, то ты, Папа, не должен бояться за Детей своих, – они будут править в Рассей еще одну сотню лет. Но если я буду убит боярами и дворянами, если они прольют мою кровь, и она останется на руках их, то двадцать пять лет им будет не отмыть моей крови со своих рук. Им придётся бежать из Рассей. Братья будут убивать братьев, все будут убивать друг друга и друг друга ненавидеть, и через двадцать пять лет ни одного дворянина в России не останется» [374] В. Жуковская. Мои воспоминания о Григории Ефимовиче Распутине, 1914–1916. .

Если мы знаем о возможном событии 10 января 1917 года, то тогда пророчество Распутина и не пророчество вовсе, а здравый и мудрый политический прогноз, предупреждающий монарха о том, что в случае срыва мира с Германией империю ждет революция и кровавая Гражданская война.

Позднее, при дознании, устроенном Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, близкий к кружку Распутина и одновременно к департаменту полиции Манасевич-Мануйлов проговорился: «Время было такое, большое политическое брожение, и выдвигались фигуры реакционные. Распутин, между прочим, говорил о том, что группа Государственного совета усиливается правыми элементами и его толкают на то, чтобы провести несколько правых…

Председатель: Это Распутин говорил?

Мануйлов:…в Госсовет для того, чтобы усилить: но Распутин говорил – „Какого черта от них толку? Все равно – что право, что лево – папаша ничего не понимает“. Он все упирал на то, что царь не гож.

Председатель: То есть в связи с той мыслью, что Александра Федоровна должна стать Екатериной II?

Мануйлов: Несомненно, в тайниках души вопрос шел о регентше.

Председатель: О низвержении Николая II и о регентстве Александры Федоровны?

Мануйлов: Это чувствовалось. Он был очень ловкий человек и не договаривал» [375] ГАРФ. Ф. 1467, Оп. 1, ед. хр. 314. Л. 24 (об.). .

Следы существования «Манифеста» подтвердил Н. Маклаков в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии в кратком заявлении от 23 августа 1917 года. Датой представления проекта манифеста царю он назвал 19 или 20 декабря 1916 года. Маклаков вспоминал: «…после этого я писал еще письмо и проект Манифеста, и в памяти не осталось отчетливых следов всех этих документов в их подробностях». Запомним эти даты: 19 или 20 декабря 1916 года.

Между ними и 17 декабря, когда был убит Распутин, всего один-два дня.

В своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства Родзянко напомнил детали атмосферы 1916 года: «Но определенно ходили слухи, и ко мне приезжали даже какие-то частные люди с заявлением о том, что они знают, что через шведское посольство Распутину передаются большие деньги из-за границы. Это я определенно помню. Я знаю, что все эти сведения доводились до сведения ген. Беляева, потому что он был во главе контрразведки» [376] Падение царского режима. М. – Л., 1927. Т VII. С. 129. .

Шведское посольство фигурирует здесь, видимо, не случайно. Наиболее безопасный путь в Россию из Германии лежал через эту нейтральную страну, которая была заинтересована в скорейшем мире двух воюющих стран.

Об охране, имевшейся у Распутина, помимо банковских соглядатаев и филеров МВД, имеются разнообразные сведения, однако персонально ее члены не назывались, за исключением документов полиции. В частности, Воронин выше упоминал: «Мне известно, что группа офицеров, жившая и бывавшаяв квартире Гюллинга, поставила себе задачу оберегать Распутина от дурного влияния на последнего Симановича, Мануйлова и др. с тем, чтобы направить деятельность Распутина на добрые дела» [377] ГАРФ. Ф. 102. Оп. 246. Д. 357. Л. 34. .

В группу этих офицеров входили уже упомянутые Эльвенгрен, Пхакадзе, а также Езерский.

Единственное место, по данным наружного наблюдения полиции, кроме дворца Юсуповых, который посетил Распутин в вечер перед убийством, была квартира Гюллинга на Фонтанке, 54. Здесь, видимо, и разыгралась эта странная история с попыткой повторного самоубийства Пхакадзе, та, что на пять минут задержала Эльвенгрена, а сообщникам дала единственный, но очень важный шанс, которым они и воспользовались. Но в этом случае волей-неволей возникает вопрос о личности неудавшегося зятя Распутина и его роли не только в судьбе потенциального тестя, но и в планах заговорщиков. Отметим для себя одно важное обстоятельство: согласно данным прокурорского дела, Эльвенгрен проживал в доме по Троицкой улице (ныне Рубинштейна) в доме 15 [378] ГАРФ. Ф. 124. Оп. 57. Д. 751. Л. 49 (об.). . Там же проживал и неудавшийся зять Распутина – Семен Иванович Пхакадзе [379] ГАРФ. Ф. 124. Оп. 57. Д. 751. Л. 20. .

Уроженцы Петербурга знают этот специфический огромный многоквартирный дом. Он прошивает целый квартал, и его фасады выходят и на Фонтанку под номером 54, и на Троицкую улицу (ныне Рубинштейна) под номером 15–17. Тогда становятся понятными приведенные выше слова Воронина: «группа офицеров, жившая и бывавшая в квартире Гюллинга…»

В дневнике наблюдения полиции мы находим адрес места последнего посещения Распутина 16 декабря 1916 года. Он приписан карандашом от руки, и это «Фонтанка, д. 54» [380] ГАРФ. Ф. 111. Оп. 1. Д. 2981/а. Л. 291. .

Кто же этот Гюллинг?

Был ли он известен полиции? Волей-неволей такой тип должен был заинтересовать следствие, ведь он мог располагать важными сведениями о намерениях жертвы перед убийством, планах Распутина на эту ночь и т. д.

Но в прокурорском деле его нет! Хотя прокурорам этим домом следовало бы заинтересоваться.

В оперативных данных, имевшихся у охранного отделения, сообщалось, что Гюллинг «40 лет. Уроженец Финляндии, родом из Гельсингфорса» [381] ГАРФ. Ф. 111. Оп. 1. Д. 2981/а. Л. 21. , то есть из Хельсинки.

Первая его зарегистрированная охранкой встреча с Распутиным относится к 29 июля 1916 года. Но визиты, как видно из документов полиции, были взаимными и очень частыми. Особенно интенсивно они происходили осенью: весь октябрь, ноябрь и, конечно, декабрь. 7 декабря Распутин сам наведывался к нему, а 8-го уже Гюллинг посещает фаворита [382] ГАРФ. Ф. 111. Оп. 1. Д. 2979 (а). Л. 257, 290. .

Любопытно, что встреча с этим финном идет одновременно или сразу после визитов Распутина в Царское Село и конкретно после посещения домика фрейлины Вырубовой, где обычно фаворит виделся с царицей. Вот что сообщает дневник наружного наблюдения охранки: «Царское Село. Церковная улица, д. 2 дек. 5, 9, 10, 12, 14. Квартира Вырубовой» [383] ГАРФ. Ф. 111. Оп. 1. Д. 2979 (а). Л. 291. .