Даниил Мордовцев - Господин Великий Новгород. Державный Плотник

В дело об антихристе, кроме тамбовского архиепископа (или епископа) Игнатия, была замешана еще одна видная, по своему общественному положению, родовитая личность.

Это «боярин, князь Иван, княж Иванов сын, Хованской», как он записан в деле об антихристе.

Князь Иван Хованский, знаменитый «Тараруй», кровавым метеором пронесся над Москвою во время малолетства будущего творца новой России, стоя во главе стрелецких смут. Стрельцы намеревались даже возвести его на престол!

Голову этого Хованского, которая мечтала о царском венце, в последний раз Москва видела на плахе, откуда она скатилась на помост эшафота…

Теперь сын этого Хованского сидел в отдельном каземате Преображенского приказа, ожидая своей очереди.

Сидя в одиночном заключении, он невольно вспомнил страшные картины, которых он был зрителем.

Он видел, как подвезли отца к царскому дворцу села Воздвиженского. Несчастный претендент на царский венец был связан. В воротах показались сановники и уселись на скамьях… Шакловитый [116] Ш а к л о в и т ы й Федор Леонтьевич (? – 1689) – фаворит царевны Софьи Алексеевны. Подьячий Тайного приказа, а с 1682 г. – глава Стрелецкого приказа. Руководитель заговора против Петра I в 1689 г. Казнен. читает обвинение. Обвиняемый что-то говорит… Но ему не дают оправдаться… Стрелец стремянного полка на полуслове отрубает ему голову… За головою отца падает под топором и голова брата…

Вспоминается узнику еще более страшная, потрясающая картина… По Москве двигается похоронная, невиданная процессия… На санях-розвальнях, в которых вывозят из Москвы снег и сор, стоит гроб, и гроб волокут свиньи, запряженные цугом в мочальную сбрую, с бубенчиками на шеях и в черных попонах с нашитыми на них белыми «адамовыми головами»… Около свиней идут конюхи, в «харях»… Свиньи визжат и мечутся, и конюхи их бьют…

Это везли в Преображенское вырытый из могилы гроб Милославского [117] Иван Михайлович М и л о с л а в с к и й (? – 1685) – боярин, родственник первой жены Алексея Михайловича, возглавлял борьбу против родственников матери Петра I – Нарышкиных, один из организаторов стрелецкого восстания 1682 г. , друга его отца…

Впереди процессии и рядом с свиньями в черных попонах идут факельщики с зажженными просмоленными шестами, а вместо попов палачи с секирами на плечах… Тут и скороходы, наряженные чертями, рога у них и хвосты, и черти погоняют визжащих свиней, а другие пляшут вокруг гроба… Вместо погребального перезвона «на вынос» черти колотят в разбитые чугунные котлы… Ко гробу, во время остановок, вместо совершения литии [118] Л и т и я – богослужение вне храма или в притворе, а также церковное шествие. , подходил сам Асмодей [119] А с м о д е й – в библейской мифологии злой дух, глава демонов. с кошельком Иуды в руках, позвякивая «тридесятью сребрениками» и колотя по крышке гроба жезлом с главою змия, соблазнившего Еву в раю…

Процессия приближается к Преображенскому, где уже возвышается плаха… Несколько в стороне от эшафота высится на коне великан… Это о н с а м… Около него Меншиков, Голицын [120] Г о л и ц ы н Борис Алексеевич (1654–1714) – князь, дядька-воспитатель Петра. Во время Великого посольства – один из руководителей правительства. Управлял Поволжьем. После Астраханского восстания 1705–1706 гг. был в немилости у царя. Борис, Ромодановский, Лефорт [121] Л е ф о р т Франц Яковлевич (1655/56—1699) – швейцарец, адмирал. С 1678 г. на русской службе. Сподвижник Петра. Командовал флотом в Азовских походах. , Шеин [122] Ш е и н Алексей Семенович (1662–1700) – боярин, генералиссимус (1696). Командовал сухопутными войсками в Азовских походах. Подавил восстание стрельцов 1698 г. …

Гроб подкатывают под навес эшафота, и палачи топорами отдирают крышку от гроба… Оттуда выглядывает ужасное лицо мертвеца… К гробу подходит Цыклер [123] Ц ы к л е р Иван Елисеевич – думный дворянин, наперсник Федора Шакловитого и царевны Софьи. В 1689 г. явился к Петру I с сообщением о заговоре, впоследствии получил Верхотурское воеводство, строил Азов. В 1697 г. участвует в заговоре против Петра с Соковниным и стольником Пушкиным. Казнен. , за ним – седой как лунь Соковнин [124] С о к о в н и н Алексей Прокофьевич – окольничий, участник заговора 1697 г. Казнен. , тоже друзья его отца…

Дьяк что-то читает… Мало что слышно… Кругом сцепенелая от ужаса толпа…

– Вершить!.. – прорезывает воздух голос самого…

Палачи подходят к Цыклеру, но он тихо отталкивает их и сам всходит на эшафот.

– Православные! – кричит он. – Рассудите меня…

Но дробь барабана заглушает его слова…

– Вершить!.. – пересиливая грохот барабана, как удар кнута, потрясает воздух опять е г о голос…

Палачи бросили осужденного на плаху…

– Верши! – его страшный голос…

В воздухе сверкает топор, и голова Цыклера, страшно поводя глазами, скатывается прямо в гроб Милославского…

На эшафоте и Соковнин…

– Верши!

Опять топор… опять кровь…

Все это вспоминается теперь Хованскому в его одиночном заключении…

– Господи! Камо бегу от лица е г о, – стонет несчастный. – Аще возьму криле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо бо рука е г о сыщет мя.

Он поднялся с рогожки и подошел к тюремному окну, переплетенному железом. За окном сидел воробей и беззаботно чирикал.

– Это душа отца моего, посетившая узника в заточении, – шепчут его губы.

Под окном прошел часовой, и испуганная птичка улетела. Узник стал на колени и поднял молитвенно руки к окну, в которое глядел кусок тусклого ноябрьского неба:

– Боже мой! Боже мой! Вскую мя еси оставил! [125] Боже мой! Для чего ты меня оставил?! (Евангелие от Матфея. Гл. 27. 46.) Последние слова Иисуса Христа перед смертью.

Под окном прокричал петух.

– И се петел возгласи, – бессознательно шептали губы.

Взвизгнул ключ в ржавом замке, и тюремная дверь, визжа на петлях, растворилась. Это пришел пристав вести узника к допросу.

Едва он вошел в приказную комнату, как дьяк, по знаку князь-кесаря, развернул допросные столбцы и стал читать:

– «На тебя, боярин князь Иван, княж Иванов сын Хованский, Гришка Талицкий показал: на Троицком подворье, что в Кремле, говорил ты, боярин, Гришке: бороды-де бреют, как-де у меня бороду выбреют, что мне делать? И он-де, Гришка, тебе, князь Ивану, молвил: как-де ты знаешь, так и делай».

– Подлинно на тебя показал Гришка? – спросил уже Ромодановский. – Не отрицаешь сего?

– Подлинно… не отрицаю, – покорно отвечал князь.

– Чти дале, – кинул Ромодановский дьяку.

– Да после-де того, – читал дьяк, – он же, Гришка, был у тебя, князь Ивана, в дому, и ты-де, князь Иван, говорил ему, Гришке: Бог-де дал было мне мученический венец, да я потерял: имали-де меня в Преображенское, и на генеральном дворе Микита Зотов ставил меня в митрополиты, и дали-де мне для отречения столбец, и по тому-де письму я отрицался, а во отречении спрашивали, вместо веруешь ли, пьешь ли? И тем-де своим отречением я себя и пуще бороды погубил, что не спорил и лучше б-де было мне мучения венец принять, нежели было такое отречение чинить [126] Это место в розыскном деле о Талицком не совсем понятно. Вероятно, знаменитый старик Никита Моисеевич Зотов, приближенное лицо к царю и носившее сан «патриарха всепьянейшего и всешутейшего собора», ввиду раскольничьих убеждений князя Хованского, «шутейно», в качестве шутовского патриарха, возводил Хованского в чин шутовского митрополита и велел ему совершить от чего-то отречение. Тот и прочел отреченный «столбец». А затем Зотов и спрашивал его по сочиненному самим царем чину посвящения в члены «всепьянейшего и всешутейшего собора». ( Примеч. авт .) .