Евгений Карнович - Пагуба. Переполох в Петербурге (сборник)

Теперь для приезда к Дрезденше представлялся самый благовидный предлог для всех знатных персон, и этим сметливая Дрезденша приобрела для себя сразу немало весьма важных выгод. Ее прежние танцевальные вечера, к которым высшее петербургское общество относилось с пренебрежением, теперь чрезвычайно облагородились в его глазах. У Дрезденши могли незазорно являться даже представительницы самого высшего столичного круга. Посещение ими ее дома оправдывалось вполне похвальною целью – доставить по возможности удовольствие возлюбленной государыне.

Доходы Дрезденши возрастали все более и более, и для увеличивания их она открыла новый источник, когда тайком к ней стали приезжать дамы, чтобы, по словам современника, «выбирать себе других мужей по нраву». Теперь Амалия Максимовна не только свела знакомство с разными высокопоставленными особами женского пола, но и стала держать их в своих руках, владея их секретами по любовной части.

Дела «принцессы» пошли также, по-видимому, очень хорошо: приезжавшие к ней учиться танцам дамы полюбили эту милую девушку. Так как любопытство составляет одно из главных свойств женской природы, то новые знакомки пытались разными способами разведать у нее о загадочном ее происхождении. Клара говорила, что она не знает, где и когда она родилась и кто были ее родители; по словам ее, она знала только, что в детстве о ней заботились какие-то неизвестные ей вовсе благотворители или благотворительницы, отпускавшие на ее воспитание значительную сумму в распоряжение той пожилой дамы, в доме которой она росла. «Но по смерти короля Августа II, – как будто нехотя, обмолвясь, проговорила Клара, – судьба моя внезапно изменилась, и я осталась в беспомощном положении; все мои прежние благотворители исчезли, и моя воспитательница не раз говорила мне, что я живу у нее только из милости, что я покинута всеми, а у нее самой нет таких средств, чтобы устроить меня соответственно моему рождению». В рассказе Клары была доля правды, но были и некоторые вымышленные ею добавления и напускная таинственность. Как бы то, впрочем, ни было, но предположение, что в этой красавице течет королевская кровь, получало все большую и большую достоверность во мнении петербургского общества.

За несколько месяцев до появления в Петербурге красавицы Клары, принявшей здесь фамилию Оберден, Дрезденша прожила некоторое время в Варшаве. В этот последний город попала она проездом на свою родину Саксонию, но побывка ее в столице тогдашнего королевства Польского не была для нее бесполезна. Варшава в ту пору славилась, как и теперь славится, обилием хорошеньких и ловких женщин, умевших завлекать и привязывать к себе мужчин, так что недаром в гербе этого города изображается сирена. Из тамошних хорошеньких и пригожих обитательниц Амалия Максимовна и вознамерилась составить главную приманку для тех «вечеринок», какие она стала заводить в Петербурге. Расчет ее на успех в этом случае был как нельзя более верен. Не только русская молодежь, но и старики, побывавшие в Польше, составили себе понятие о польках, как о самых очаровательных женщинах. Вдобавок к тому польки в сравнении с прочими заезжими в Петербург красотками представляли еще и то удобство, что они скоро могли научиться понимать и даже говорить по-русски, так что с ними было гораздо легче познакомиться, нежели с немками и француженками, с которыми, при незнании русскими языков представительниц этих национальностей, трудно было даже разговориться и большею частью приходилось начинать любовные с ними похождения игрою в скоро надоедавшую молчанку.

Ловля Дрезденшей красоток в Варшаве шла довольно успешно, и сообразительная саксонка, жившая еще и прежде долго в Варшаве, собиралась уже оттуда ехать в Петербург, когда она, проходя по одной из варшавских улиц, встретила молоденькую девушку, поразившую ее своей красотой. Девушка эта, одетая хотя и очень скромно, но вместе с тем и с большим вкусом, внушила тотчас же Дрезденше мысль, что не худо было бы сделать соответствующую ее намерению попытку насчет приманки этой незнакомки в Петербург. Амалия Максимовна, притворившись, будто она не знает Варшавы, подошла к девушке и попросила ее указать, как пройти на ту улицу, название которой ей пришло в голову. Остановившаяся на дороге девушка очень охотно принялась объяснять Дрезденше, с виду весьма почтенной даме, дорогу, но по окончании этого объяснения Амалия Максимовна, очень любезно поблагодарив девушку за оказанное ей внимание, не отправилась по указанному ей адресу, но пошла с нею рядом и вступила с нею в разговор.

– Вы варшавянка? Родились здесь? – спросила по-польски Дрезденша свою спутницу.

– Нет, но только почти с детства живу здесь, а родилась я в Саксонии, – отвечала она.

– Тем лучше, – радостно заговорила по-немецки Дрезденша. – Значит, мы земляки, а я приехала сюда только на время из России.

– Из России? – как будто удивившись, переспросила молодая девушка. – О, как это далеко! – добавила она.

– Совсем не так далеко, как кажется, потому что я живу в Петербурге, а не где-нибудь в отдаленной глуши.

– И хорошо живется вам в Петербурге? – как-то невольно спросила Клара.

– О, там жить очень хорошо, особенно нам, женщинам, а еще лучше молоденьким, хорошеньким, таким, например, как вы, – отвечала Лихтер, пристально и как-то странно взглянув на Клару.

Молодая девушка, казалось, совершенно равнодушно выслушала этот ответ и, по-видимому, вовсе не заметила устремленного на нее взгляда ее спутницы.

– Да разве и может житься худо в том государстве, которым управляют не мужчины, а женщины. Ведь этого не водится ни здесь, в Польше, ни у нас в Саксонии, – заговорила хитрая женщина.

Клара, не занимавшаяся никогда политикой и незнакомая вовсе с историей России, вопросительно взглянула на Лихтер.

– Да как же, моя дорогая красавица, разве вы этого не знаете? В России после царя Петра, о котором вы уж, конечно, когда-нибудь слышали, царствовала жена его Екатерина, при которой я приехала в Петербург, а после нее правила государством императрица Анна, потом немецкая принцесса, тоже по имени Анна, а теперь там царствует девица Елизавета Петровна, дочь императора Петра.

– Как это странно! – улыбнувшись, заметила Клара.

– О, в России девушка может себе составить отличное положение. Нужно только, чтобы опытная женщина на первых порах руководила ею. Там иностранке вовсе не трудно выйти замуж за самого богатого и самого знатного вельможу. Да вот хоть бы, к примеру сказать, императрица Екатерина: была простая латышская крестьянская девушка без роду, без племени, а потом не только сделалась супругою государя, но и сама управляла государством как самодержавная царица, а теперь на русском престоле сидит ее дочь. Как я всегда жалею, что не приехала в ранней молодости в Россию. Наверно, была бы я теперь знатной дамой, графиней, княгиней, а кто знает, быть может, и еще выше, – вздохнув, проговорила Лихтер.