Александр Тамоников - Месть по-царски

– Когда встречаемся?

– На третий день, вечером после вечерних молитв и трапезы. Тогда никто не помешает. Приезжай один.

– Хорошо.

– Приятной тебе встречи с женой.

– Жду не дождусь.

Савельев развернул коня и повел его к своему подворью.

Ворота были закрыты. Да и на улице, кроме стражи городской, никого. Савельев плетью постучал по воротам. В ответ тишина. Ударил железным кольцом, что крепилось на воротах, вышло громко.

– Ктой-то там? – раздался голос служки.

– Прохор, открывай, это я!

– Ой, Дмитрий Владимирович?! Радость-то какая. Я щас, мигом.

Отрок закричал на все подворье:

– Семен, хозяин приехал!

Савельев въехал во двор, соскочил с коня, бросил поводья улыбающемуся во весь щербатый рот отроку.

– Держи, поставь в стойло, оботри, накорми, напои.

– Слушаюсь, хозяин.

Из дома выбежал Семен, ключник князя.

– Дмитрий Владимирович, вот уж нежданно в темень-то.

– Здоров был, Семен!

– Здравствуй, князь!

– Ну и как живете тут без меня?

– Живем. Тоскливо, конечно, особливо Ульяне Степановне, но ничего. Она у тебя хозяйственной оказалась, во все вникает, все смотрит, а чистоту в доме какую блюдет! Ни пылинки нету. А вот и она, голубушка.

Ульяна торопилась по лестнице.

Савельев крикнул:

– Не спеши, родная, не дай бог упадешь. Семен, – кивнул Дмитрий ключнику, – помоги княгине.

– Слушаюсь.

Семен Габра помог спуститься Ульяне, та обняла мужа.

– Вернулся, родной, наконец-то момент настал, я так соскучилась, каждый день выходила из подворья, смотрела на Москву, а вдруг по улице пойдет мой Дмитрий.

– Как ты, Ульянушка? Как дитятко наше?

– Слава Богу, хорошо все.

Семен крикнул служке:

– Прохор, беги, подымай Авдотью, передай, князь вернулся, пусть мигом сюда бежит. А до того разведи огонь в печи, там угли еще не остыли, да чан с водой поставь, воду греть.

– А может, баньку затопить?

– То долго. Ты еще здесь?

– Уже бегу, Семен.

Савельев хотел остановить служку, да куда там, тот вылетел через ворота на улицу и был таков. Да и Ульяна держала крепко.

– Пойдем в дом, родная, – сказал Савельев.

– Не могу оторваться, Дмитрий.

– Так до утра и будем здесь стоять? – рассмеялся князь.

– А хоть и до утра, с тобой мне по-всякому хорошо.

Она отпустила князя, глядя на него повлажневшими, влюбленными глазами.

Прибежал Прошка, доложил:

– Щас Авдотья будет. Собирается.

Семен обратился к Савельеву:

– Бежит жена, Дмитрий Владимирович, водицу нагреет, обмоешься. Молви, что трапезничать будешь.

– Я уже трапезничал. О том не беспокойтесь.

– Ну, чан уже поставили, дровишек подбросили, скоро все готово будет.

Ульяна взяла мужа под руку.

– Пойдем, родной, наверху переоденешься. Гляжу, устал ты с дороги.

– Да нет, хотя устал, конечно, но не до того, чтобы дать в эту ночь своей жене спать.

Ульяна прижалась к нему.

– Это мы еще посмотрим, кто кому не даст спать.

– Ты чувствуешь себя хорошо?

– Сейчас лучше, чем во все время разлуки. Сейчас я счастлива и не надо будет до первых петухов сидеть у оконца, думать, где ты, что с тобой. Может, подраненный умираешь в поле без подмоги? Может, еще хуже – попал в полон к татарам.

– В твоем положении, Ульяна, эти думы вредны.

– Но от них не деться никуда. Ну хоть теперь поживем вместе.

Они вошли в горницу.

Ульяна достала свежее белье, рубаху, порты, положила на скамейку.

– А ты слышал, Дмитрий, какая беда у царя нашего?

– Слышал. Сам государь мне о том поведал.

Ульяна встала посреди комнаты.

– Когда же ты успел повидаться с ним?

– Извиняй, Ульянушка, приказ государя был явиться к нему немедля по возвращении на Москву. Посему, отпустив ратников, поехал я к князю Крылову, с ним к Ивану Васильевичу. Много что поведал он. Много из того, чего и знать не след.

Княгиня напряглась:

– Погоди, так значит, ты скоро опять уедешь?

Савельев вздохнул:

– Да, Уля, не хотел ныне говорить, но раз так вышло, скажу. Я должен буду уехать. Но не печалься особо, не завтра и даже не послезавтра. Эти дни мы проведем вместе. И не на юг биться с крымчаками оправляет меня государь, а во Псков, разобраться с одним важным для царя делом. Так что повода особо волноваться у тебя нет. На вот, возьми и подумай, на что потратить.

Савельев передал жене мошну.

– Там сто рублев. Другая мошна – плата ратникам.

– Сто рублев? Такие деньги захочешь, не потратишь.

– Подумай.

Ульяна присела рядом с Савельевым.

– Скажи, Дмитрий, а ты можешь уйти со службы?

– Пошто спрашиваешь, Ульяна?

– Есть же у нас вотчина, деревушка рядом с рекой. Жили бы то на Москве, то в деревне. И дитятке было бы хорошо.

– Нет, Ульяна, я не могу уйти со службы государю, потому как клятву на верность Ивану Васильевичу дал. Ты же не хочешь, чтобы твоего мужа считали клятвоотступником?

– Я хочу спокойно жить, Дмитрий. Ты, я, дитя, потом еще ребятенок, желаю, чтобы много детей у нас было и оттого в доме светло и радостно.

Савельев повторил:

– Я не уйду со службы, Ульяна. То не мысли даже упоминать. А коли не желаешь так жить…

Ульяна закрыла его рот ладошкой.

– Не говори боле ничего. Ты служишь, я жду тебя. Давай договоримся, что я ничего об уходе со службы не говорила, добре?

– А ты разве что-то говорила о моей службе?

Ульяна рассмеялась:

– Нет. Как же я тебя люблю, Дмитрий.

– Не потому ли, что я такой, как есть?

– Человека, Дмитрий, любят не за что-то, а просто любят. Потому как любовь в сердце, в душе, а та связана с Богом.

Появилась Авдотья:

– Извиняйте, хозяева, вода горячая в мыльне. Там же все для купания, рушник новый, вчерась тока вышивать закончила.

– Хорошо, Авдотья. И чего поднял тебя Семен, сами бы и управились с Прошкой.

– Так я бы ему такое устроила утром, коли не разбудил бы и не поведал, что князь вернулся, что он надолго запомнил бы.

– Ступайте с Семеном домой. Трапезничать я не буду. Ворота закроет Проша. А завтра приходите попозже, после утренней молитвы.

– Но надо утреннюю трапезу готовить?

– Позже и потрапезничаем!

– Как скажешь, князь.

Служанка улыбнулась, словно узнала что-то тайное, и вышла из горницы. Савельев же, забрав чистое белье, спустился в мыльню. Ульяна разложила постель на двоих, для чего пришлось звать Прошу сдвигать лавки.

Наконец все стихло. Вернулся князь. Сбросил нижнюю одежу и лег рядом с Ульяной, крепко, но осторожно, дабы не задеть живот, обняв ее.

Проснулись, как и задумывали, позднее обычного. И немудрено, миловались чуть ли не до утренней зари. Помолившись, потрапезничали.

Савельев оделся в обычную одежу, сказал жене:

– Мне, Ульяна, надо до товарищей доехать, поведать, о чем царь говорил, и велеть, чтобы готовились к походу.