Александр Тамоников - Месть по-царски

– Ведаю.

Бессонов замялся.

Савельев просто спросил:

– Что еще?

– Да Горбун и Дрога просились выйти на село.

– Зачем? Чего им там делать?

– Прогуляться, тошно им, видишь ли, на дворе.

– Никаких выходов. Знаю я эти прогулки. По бабам захотели пройтись, узнали про вдов местных?

– То не ведаю, но Горбун вроде как привязался к московской торговке, и у Тараса есть баба на Москве.

– Никому со двора ни ногой. Скажи, мое, дескать, повеление.

– Да, князь.

– И смотри, Гордей, я могу вернуться быстро, а могу и вызвать дружину. Так что быть в готовности.

– Князь, не след повторять одно и то же. Сам ведаешь, дружина завсегда готова.

– Ладно, отдыхайте.

Савельев прошел в дом. Трапезничал вместе с Бородинским. Служка показал ему коня. Вечером Дмитрий объездил его, конь должен привыкнуть к новому всаднику, заменил саблю. Одежу простую в опочивальню принесла Марфа. Положила на скамью, взглянула на князя. В глазах шаловливый огонек.

– Иди, иди, Марфа.

Огонь в глазах потух. Бабенка, махнув подолами, ушла к себе.

Этот день подошел к концу. Что готовит новый, не знал никто, кроме Господа Бога.

До Пскова князь Савельев и стражник Раков доехали быстро. В это время город жил кипучей жизнью. На торге много купцов, разного товара. Люди снуют по улицам, в проулках прямо посредине в пыли играют в тряпичные куклы дети малые.

Остановились у церкви Козьмы и Дамиана. Раков сказал:

– Дальше я сам, ты, князь, жди тут. Встань где-нибудь у городьбы, где кустов поболе, да коня держи. Я найду Фому, обговорю с ним встречу, вернусь, поведаю, что узнал.

– Добро.

Раков повел коня по улице. Савельев спешился. Слева высокая городьба, за ней крыша добротного дома, перед ней кусты густой акации. Сделал вид, что проверяет подковы.

Раков вернулся так скоро, что Савельев и не ожидал.

– Ну что? – спросил Дмитрий.

– В полдень Фома будет ждать нас в своей хате.

– Быстро ты с ним договорился.

– Сказал, что ты от князя Бородинского, он и согласился тут же. Вельми благодарен он Борису Петровичу за милость. Кабы не он, не видать Фоме воли, не жить семейно.

Савельев проговорил:

– Да, о жене его, как ее зовут?

– Марья.

– О Марье. Она не помешает? Хата у Пагуты, как я понимаю, небольшая?

– Да откель взяться большой-то? Но еще построится. Главное, земля есть, и рядом, между прочим, с подворьем купца Акулина. Одна ограда разделяет их. А Марья? Марья весь день на подворье купца, она же стряпуха. Значит, с утренней трапезой, пора готовить полуденную, потом вечернюю. Вечером приходит домой и валится с ног. Так что в полдень ее в хате не будет.

– Добро. До полудня по городу шататься станем?

– Не-е, пошто шататься? Фома объяснил, где ключ от замка, пойдем прямо щас к нему на хату.

– Погодь, как ты встретился с ним? Слишком уж быстро все прошло.

– Я подъехал к воротам подворья купца, а возле них как раз Пагута. Только закончил грузить навоз на телегу. То и была его работа, у ворот отдыхал. Меня увидел, обрадовался. Ну а остальное ты ведаешь.

Савельев смотрел на Ракова:

– Молвишь, двор Пагуты разделен одной городьбой с подворьем купца?

– Так! Ограда была до того, как землю взял Фома, ну и пошто еще ставить, коли князь с одной стороны двора загородил.

– Верно. Но нас могут увидеть другие работники купца. И сообщить об этом Акулину. Тот встревожится, устроит Фоме допрос, кто второй гость, откуда, зачем?

Раков улыбнулся:

– Об этом я подумал, князь, посему Пагута сам скажет купцу, что из Авданово приехали стражники боярина Бородинского. Среди них я – родственник Фомы, а другой мой приятель.

– Пошто мы приехали сюда?

И вновь Раков улыбнулся:

– У князя Бородинского в Пскове проживает супруга, Вера Григорьевна. До середины лета живет, пока цветение не закончится. У нее хворь какая-то дивная, худо становится от запаха цветов, особенно яблони, груши, сирени и одуванчика.

– Но этих растений полно и в городе.

– Тут ей доктор заморский, что при воеводе сидит, помогает. В общем, Дмитрий Владимирович, приехали мы узнать, как здоровье Веры Григорьевны, и если она пожелает, то сопроводить ее в Авданово.

Вполне правдивая история.

Савельев сказал:

– Но тогда нам перво‐наперво надо было заехать к жене боярина, а не к Фоме.

– Это без разницы. Все по дороге. Сначала заедем на местное подворье Бориса Петровича, потом поедем к Фоме. Для особо любопытных, коли такие окажутся рядом, Вера Григорьевна покуда не намерена ехать на село.

– А она не намерена?

– Боярыня так скажет. Потому как велел муж. Я же передам жене его слова.

– Ладно, видать, продумал ты все, был бы толк.

– А вот за то ручаться не могу. Не от меня зависит.

Князь и стражник заехали на подворье Бородинского в Пскове, побыли там недолго, отправились по улице, идущей позади подворья купца и его работника Пагуты. Заехали чрез дальнюю калитку. Коней привязали к столбу у клети, в хату не пошли, сели на скамью в тени дома.

Когда тень прижалась к стене избы, объявился человек.

– Петька! – крикнул он от ворот.

– Тута мы, Фома, за домом.

– А что не в избе?

– Да нехорошо без хозяев.

– Я же разрешил.

– Ничего.

Пагута подвел коня к клети, привязал. Внимательно посмотрел на Савельева:

– Доброго здравьица, человек, что приехал от Бориса Петровича. Как звать-величать?

– Дмитрием.

– А по отчеству?

– Обойдемся.

– И то правда. Будем знакомы. Человек князя Бородинского для меня всегда гость желанный.

Они вошли в избу – одноэтажную, саманную, крыша из соломы. Половину светлицы наперерез занимала русская печь, на второй половине недавно беленные стены, иконы в красном углу. На оконце простые занавески, полы деревянные, покрытые циновкой, простой стол, простые лавки. Справа еще одна, меньших размеров, комната, где умещались только лавка, покои для Фомы и Марьи, да в углу шкаф и сундук с постельным бельем поверху.

– Извиняйте, други, угостить могу тока вчерашним пирогом с рыбой да куском солонины. Сам я откушал у супружницы в поварне. Хотела она курицу взять для вас, да не смогла.

– Ничего, обойдемся.

Пагута вновь внимательно посмотрел на Савельева:

– А ты не простой человек, Дмитрий, в тебе вельможа виден. Перво‐наперво по рукам – не рабочие они, да и осанка, говор. Так простые не гутарят.

Савельев рассмеялся:

– То добре, что ты такой внимательный. Да, я не стражник, хотя, с другой стороны, можно назвать и так. Но, дабы не было меж нами непонимания, скажу, я князь из Москвы.

– Во как? – воскликнул Пагута, сразу же поднявшись. – Того не ожидал.

– И есть у меня к тебе разговор, Фома.

– Так для того и собрались.

Раков посмотрел на Савельева: