Александр Тамоников - Месть по-царски

– Того не надо, родная. Провизия будет в обозе, да и найдем мы чем трапезничать. Не в поле же чистое едем, хотя и там пропитание найти можно, а в крупную крепость. Воевода и накормит, и напоит.

– Я так хочу тебя, Дмитрий. Не ведаю, что со мной, но желание нестерпимое.

– А можно?

– Осторожно можно.

– Получится ли осторожно?

– Ну не говори ничего. Я обмоюсь, потом ты.

– Что ж, я тоже очень соскучился по тебе.

Этой ночью они любили друг друга крепко, и живот Ульяне не мешал. Счастливые, обнявшись, уснули. Ночь была звездной, тихой, теплой, даже шум с реки не доносился.

Встали, как всегда, рано.

Молились в горнице пред образами красного угла.

После трапезы Габра приторочил к седлу сумы с одежей и провизией, приготовленной Авдотьей.

Ульяна вышла провожать мужа.

Обняла его, не отпускала долго. Заплакала.

Дмитрий погладил ее по голове:

– Не надо, любовь моя, я вернусь. Время пролетит быстро. Дитя береги, себя береги, в ненастные дни гулять не ходи или одевайся теплее. Задумаешь уехать к родителям, скажи Семену. Ну все, родная, пора мне.

– Помни, Дмитрий, я люблю тебя и жду.

– И я люблю тебя. И вернусь обязательно.

– Ну с Богом!

Она разжала объятия. Савельев вскочил на коня.

Слуга открыл ворота.

Князь выехал. Вслед ему крестились и Ульяна, и прислуга.

Он, не оборачиваясь, повел коня в сторону Калужской дороги. В рощу въехал, когда уже вовсю светило ласковое весеннее солнце.

У оврага уже стояли две лошади, впряженные в телеги, покрытые грубой непромокаемой материей – пологами. Рядом конь князя Крылова, возле него сам вельможа. Чуть в стороне – два татарина и крепкие русские мужики лет по тридцать.

Савельев соскочил с коня.

– Доброго утра, Юрий Петрович.

– Доброго, Дмитрий Владимирович.

Савельев кивнул на людей, стоявших в стороне.

– Ну, служивые татары понятно, а мужики?

– Возницы.

Он махнул им рукой.

Все четверо подошли.

Князь Крылов представил татар.

– Икрам Гардай и Рустам Туран, преданные государству русскому люди. Из Касимова. А это, – он указал на мужиков, – Алексей Глухов и Борис Суля. Мои люди, надежные. В случае чего могут и в бою показаться.

– Добре.

Савельев поприветствовал пополнение своей дружины.

– Посмотришь обоз? – спросил Крылов. – Покуда твои ратники не подъехали?

– Да.

Крылов кивнул Глухову.

– Лешка, сверни пологи, воевода телеги смотреть будет.

– Слушаюсь, князь.

Старший возница, более похожий на воина царской рати, отвернул полог первой телеги. Там мешки, сумы.

Крылов объяснил:

– Здесь провиант, крупы, мясо вяленое, солонина, копченая рыба, хлеб – то, чем можно трапезничать в безлюдных местах. Тут, – он протянул Савельеву мошну, – десять рублев, это на закупку у крестьян кур и иного продовольствия. Места свободного много, это для отдыха ратников, пять человек поместятся свободно.

– Поместится и больше, – сказал Савельев.

– Можно и десяток усадить, да лошадь-то одна. Хоть и тяжеловоз, но долго не протащит такой груз, оно и телега не выдержит.

Савельев согласился:

– Это так!

Он прошел ко второй телеге, где орудовал Борис Суля.

В ней оружие, к тому, что было у каждого ратника при себе, доспехи, кольчуги, шлемы с бармицей – кольчужкой, крепящейся к шлему и защищавшей шею и часть лица. Из оружия – колчаны со стрелами, луки, копья, бердыши, пищали, топорки, булавы. Всего понемногу. В этой телеге места для пеших всадников не было.

– Добро, – сказал Савельев, осмотрев содержимое обоза.

– Из пологов можно навесы сделать, укрыться от дождя.

– А провизия пусть промокает?

– В каждой телеге по два полога.

– Да? Не заметил.

– Потому, как возницы свернули их воедино.

Послышался топот копыт.

Явился Гордей Бессонов.

И потом за ним ратники дружины, как по расчету, почти через равное время.

Савельев спросил у Бессонова:

– Вы сговорились, что ли?

– Ты это о чем, воевода? – недоуменно посмотрел на князя Бессонов.

– Да так. Слишком уж порядок блюдется на подъезде.

– Разве это худо?

– Это хорошо.

Он познакомил ратников с возницами и татарами.

Особенно радушно последних приняли уже служившие в дружине Анвар Баймак и Ильдус Агиш.

Строить дружину Савельев не стал. Крылов и без того мог оценить готовность каждого к походу.

Дмитрий взглянул на князя.

– Ну что, Юрий Петрович, тронулись мы?

– Хранит вас Господь. Будет надобность, пошлешь гонцом любого из татар.

– Надеюсь, обойдемся без этого. С Богом.

Он пожал Крылову руку и скомандовал:

– Дружина, блюдя видимость торгового обоза с охраной, выходим на тракт и идем до деревни Липовка, это около сорока верст. У деревни – постоялый двор, на нем заночуем, отдохнем, подкрепимся. Анвар, Агиш, Икрам, Рустам и Новик в переднюю телегу, коней привязать к задней, остальным на конях. Лукьян Балаш немного вперед, Боян Рябой назад. Пошли!

Служивые татары и ратник Новик сели в переднюю телегу. Балаш выехал на дорогу, осмотрелся, свистнул – вышел весь обоз и пошел на юго-запад, сзади саженях в десяти Боян Рябой.

Со стороны дружина внешне походила на торговый обоз, везущий дорогой товар под сильной охраной под началом богатого купца, на которого был похож князь Савельев.

Какое-то время шли по дороге в одиночестве, затем стали попадаться встречные обозы, торговцы, везущие товар на Москву. То и дело дружину обгоняли вездесущие гонцы. Все обычно для тракта.

Опытные ратники, когда обоз преодолевал лесную местность, внимательно осматривали подходы к тракту. Ничего подозрительного не заметили. Дважды останавливались по нужде. К закату солнца добрались до деревни. Остановились, пропуская стадо коров, что гнали пастухи на водопой.

Савельев окликнул пастуха:

– Эй, человек, подожди!

– Чего надобно? – недоверчиво спросил тот.

– У вас тут должон быть постоялый двор, не подскажешь, где?

– А где ему быть? За селом. Проезжай, увидишь, справа от дороги.

– Там обычно народу много?

– Не-е. Купцы и простой люд, которому дома не сидится, коли от Москвы едут, проходят далее до Дыбина двора, это еще верст десять. Вот там народу много, а тут если и есть кто, то мало.

– А пошто так, пастух?

– По то, что Петро Шатров совесть вконец потерял. Провизию за копейку закупает, продает за алтын, а то и дороже. А еще супружница его, не дай Бог ночью встретить.

– Ты удивляешь меня.

– Коли заедешь на наш постоялый двор, сам увидишь. Страшная Антонина, век бы ее не видеть.

– Чего ж Петро на ней женился?

– Э‐э, в девках она ничего была, а потом дом их загорелся. Огонь изуродовал бабу. И стала страшна как смерть.

– У женщины такое горе, а ты «страшна». Разве по своей воле?