Илья Куликов - Дружина окаянного князя [исходный файл книги, сращенный с фрагментом ЛитРес, недоформатированный]

– Княже, но разве в ответе князь за деяния своих людей? – спросил боярин Талец, который явно не хотел в этом участвовать.

– Ну что ж, коли не хотите мне служить, то идите прочь. Путша и без вас всё сделает, – сказал Святополк, внимательно всматриваясь в лица бояр.

– Нет уж, я тебе в верности клялся, – сказал боярин Елович, – просто я тебе совет давал, так сказать, по-отечески! Коли хочешь тело Бориса увидеть – увидишь. Сам ему своей рукой кровь пущу.

От этих слов Путша и Ляшко чуть не рассмеялись, но Елович на них лишь злобно зыркнул, как бы говоря, мол, смотрите, со мной шутки плохи.

– Выезжайте с малой дружиной, как только рассветёт. Борис не будет этого ждать, и вы сможете его умертвить. А узнав о том, что вы приближаетесь, он только подумает, что я послал ему на помощь своих воинов.

– Хитро придумал, – произнёс Путша.

– Ладно, князь, – сказал боярин Талец, – коли завтра в путь, то надо и поспать. Чего говорить – дорога дело такое.

– Я тоже, пожалуй, пойду спать, – поддержал боярина Тальца Елович, – в наши годы дорога даётся с трудом. Было время, и мы скакали по лесам и полям, по три дня не спав, а теперь всё иначе.

* * *

Уже почти светало, когда Елович подошёл и толкнул боярина Тальца, который вовсю храпел.

– Ааа! – вскочил боярин Талец и тут же потянулся к своему мечу, но Елович остановил его.

– Тише! Чего орёшь, пойдём на воздух поговорим.

Талец спросонок повертел головой, но достаточно быстро пришёл в себя, поднялся с постели и быстро стал натягивать полусырые штаны, завистливо поглядывая на Еловича, который, по всей видимости, успел лучше обсохнуть у огня.

Бояре вышли на улицу, где уже поднималось солнце. Его первые лучи развеивали мглу.

– Думаешь, погодка будет сегодня жаркой? – спросил Елович.

– Кто его знает. Может, и будет, если ветер туч не нагонит. Ты для чего меня разбудил-то? Чтобы рассвет встретить вместе? Я тебе не красна дева, чтобы лучиками восторгаться!

– Послушай, Талец, князь Святополк нас на такое дело посылает – век потом ни мы, ни роды наши не отмоются.

– А чего ты предлагаешь? Может, пойдём своей дорогой, а князь своей?

– Да не про это я говорю, боярин. Мы с тобой много лет рука об руку идём, вот я и подумал, давай сообща сделаем.

– Чего?

– Ты, когда болото переходишь, палку берёшь?

– Внуков своих учи и говори с ними, словно старец умудрённый, а мне давай прямо! – недовольно перебил Еловича Талец.

– В общем, надо к Борису нам человека отправить, чтобы он узнал, что мы его умертвить идём. Пусть убежит. Видишь, как сейчас дела обстоят – князь Святополк пока не крепко в Киеве сидит. Может, князь Святослав Древлянский, сын Владимира и Малфриды, тоже власти захочет. А ну как Святополка сгонит? Мы должны чистыми остаться, а не в крови вымазаться.

Талец почесал брюхо, злобно отметив, что солнышко, которое начинало греть, скрылось за тучу, а на него упала капля дождя.

– А если гонец попадётся или предаст?

– Ну так на человеколюбие всё свалим, а коли Борис всё же к власти придёт, так мы его спасителями будем. А за такое, сам понимаешь, полагается и наградить.

– Верно! Только где нам человека такого найти?

– Есть у меня один, именем Пётр. Грек, но в воинском искусстве сведущ, а посему и в дружине. Пошлём его к Борису, как отъедем от Киева. Он, может, и успеет вперёд. По дороге я с коня упаду, и мы на несколько часов остановку сделаем.

– Ну у тебя и голова, – сказал Талец, – ты, видно, всю ночь не спал, такое выдумывал!

В это время на крыльцо вышел Путша и, посмотрев на бояр, недоверчиво спросил:

– Чего это вы встали так рано? Вчера кричали, что в ваши годы сон необходим!

– Так не всегда он приходит, – отозвался боярин Елович, – мне человека убить предстоит и не в бою, а словно тать. Я, знаешь ли, к такому не очень привык!

Путша ухмыльнулся. Бояре смотрели на него с плохо скрываемой брезгливостью.

– А ты особо об этом не думай. Я вот, когда с тобой рядом стою, то не думаю, что самое твоё место вон там, – сказал Путша, указывая пальцем на землю, – тебе всё равно ни в Вальхаллу, ни в Вирий, ни в рай не попасть, так что одно душегубство мало что изменит!

– Ты бы лучше не об этом толковал, – влез в разговор Талец, – в Вирий, в рай… Ты лучше бы подумал, что делать будем, коли ростовская дружина решит за князя Бориса насмерть стоять. Мы вот с Еловичем об этом только и толкуем. Думаешь, сможем разбить князя Бориса?

Путша задумчиво посмотрел в небо, а потом ответил:

– Да не будут они за него стоять. Не будут они служить ему.

– Посмотрим, – проговорил боярин Талец, – а то вы тут вместо того чтобы о делах насущных думать и о том, как волю князя исполнить, свару решили затеять. Дело злое… Тьфу. Сделаем, что нам велено, и камень с плеч. Я так мыслю.

– Правильно мыслишь, Талец, – ухмыльнулся Путша, – по тебе видно – ты своего не упустишь.

Глава 7

Дружина князя Ростовского Бориса, которая осталась стоять на реке Альта, начинала роптать. Солнечные дни сменились дождливой погодой, и повсюду появилась грязь. Лошади, вытоптавшие всё вокруг, теперь вязли в грязевой жиже, а почти все дружинники вынуждены были спать под открытым небом, так как шатров они не имели.

В шатёр князя Бориса вошёл воевода его дружины Желан. Помимо князя, в шатре находился ещё и его друг Георгий.

– Княже, люди недовольны, что мы здесь стоим. Место не очень хорошее. Из-за дождей пройти сложно стало. И люди, и кони – все в грязи. Надо возвращаться!

Оставаться здесь и впрямь было больше нельзя, к тому же печенеги сейчас даже если и появились бы, то смогли бы с лёгкостью заняться грабежом. С одной ростовской дружиной князь Борис всё равно не смог бы им противостоять.

– Желан, ты прав. Думаю, что выступим завтра поутру. Надо возвращаться в свой удел.

Желан снял с головы меховую шапку, которая была насквозь промокшей, и отряхнул её. Несколько капель попало и на Георгия.

– Чего морщишься? – спросил Желай у грека. – А там на улице и вовсе льёт как из ведра!

Георгий не стал отвечать воеводе и начинать с ним ссору, зная, что Желан воин уже немолодой и имеет крутой нрав. Влёгкую может и силу применить.

– Княже, – обратился Георгий к Борису, – на улице и впрямь ненастье. Чем быстрее мы вернёмся домой, тем лучше.

В это время в лагере послышались крики и в шатёр вошёл один из воинов. Дружинник бросил взгляд на князя Бориса и Георгия, которые были в сухой одежде, затем поклонился князю и сказал:

– Там в лагерь прибыл человек, посланный князем Святополком. Прикажете привести его?

– Нет, Третьяк, – ответил князь Борис, который помнил каждого из своих воинов по имени, – я сам пойду к нему и поговорю с ним в присутствии всех воинов.

Георгий поморщился, явно не желая никуда идти, но снова промолчал. Князь Борис накинул кожаный плащ и, надев меховую шапку, вышел из шатра.