Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1.

Он бормотал что-то, кивая и кланяясь, а я ухватил его за загривок, повалил на пол и стал обхаживать плетью, пока тот, стеная, не выкатился на веранду.

— Скажи ему, что если еда окажется несъедобной, такое ждет его с утра до ночи, — сказал я ниггеру. — И пусть остальным это послужит уроком.

Все они завывали от страха, но работали на совесть, особенно повар. Я каждый день находил повод выпороть кого-нибудь, ради их блага и собственного развлечения и в результате этой предосторожности за все время своего пребывания в Индии мучился только от приступов лихорадки, но этого уж никто не в силах избежать. Повар, как выяснилось, оказался хорошим, а с остальными Бассет управлялся горлом и сапогом, так что мы довольно недурно устроились.

Мой ниггер, которого звали Тимбу-и-как-то-там-еще, поначалу оказался очень полезен, так как говорил по-английски, но через несколько недель я его выгнал. Мне уже приходилось говорить, что у меня есть талант к языкам, но только прибыв в Индию, я сумел раскрыть его. С греческим и латынью в школе у меня была беда, поскольку я ими совершенно не занимался, но язык, на котором говорят вокруг тебя, — совершенно иное дело. Каждый язык для меня воспринимается как ритмический ряд, и мое ухо способно буквально захватывать его звуки: даже не понимая слов, я могу уловить смысл сказанного, а мой язык с легкостью приспосабливался к любому акценту. Так или иначе, послушав Тимбу пару недель и позадавав ему вопросы, я научился довольно сносно объясняться на хинди и рассчитал парня. Кроме того, у меня появился более интересный учитель.

Ее звали Фетнаб, я купил ее (неофициально, конечно, но разницы никакой) у одного торговца, ремеслом которого была поставка наложниц британским офицерам и гражданским чиновникам из Калькутты. Она обошлась мне в пятьсот рупий, это около пятидесяти гиней, и при этом сделка была грабительской. Девчонке, по моему разумению, было лет шестнадцать, у нее было весьма смазливое личико с раскосыми карими глазками и золотым колечком, продетым в ноздри. Как у большинства индийских танцовщиц, ее фигура напоминала песочные часы: талия в обхват из ладоней, полные, похожие на дыни, груди и пышный зад.

Она, возможно, была немного толстовата, зато знала девяносто семь способов заниматься любовью, что, по мнению индусов, еще не много. Впрочем, скажу вам, все это ерунда, поскольку на деле семьдесят четвертая позиция оказывается той же семьдесят третьей, только со скрещенными пальцами. Но она познакомила меня со всеми, так как очень ответственно подходила к своей работе, и часы напролет умащивала себя благовонными маслами и делала специальные индийские упражнения, позволяющие поддерживать себя в форме для ночных забав. Уже через пару дней с ней я все реже стал вспоминать про Элспет, и даже Жозетта меркла в сравнении с Фетнаб.

Помимо этого она оказалась мне полезной и в ином деле. В промежутках между раундами мы болтали. Она оказалась изрядной трещоткой, и я почерпнул от нее больше познаний в хинди, чем от любого мунши. [29] Мунши — учитель, как правило, языка. — Перевод некоторых повторяющихся иностранных слов и выражений см. в конце книги . Вот вам мой добрый совет: хотите по-настоящему изучить иностранный язык — занимайтесь им в постели с местной девчонкой. За час упражнений со шлюхой-гречанкой я бы намного сильнее продвинулся в греческом, чем за четыре года за партой у Арнольда.

Вот так я проводил время в Калькутте: ночи с Фетнаб, вечера — в каком-нибудь салоне или в гостях, днем совершал прогулки верхами, стрелял или охотился, а иногда просто бродил по городу. Среди ниггеров я стал почти легендарной фигурой, поскольку умел разговаривать на их языке в отличие от большинства офицеров того времени, даже тех, кто много лет прожил в Индии — им было или недосуг изучать хинди, или они считали себя выше этого.

Учитывая новый род кавалерии, в котором мне предстояло служить, я освоил новое искусство — обращения с пикой. Будучи гусаром, я неплохо проявил себя в упражнениях с саблей, но пика являлась для меня чем-то новеньким. Любой дурак сможет держать ее и скакать по прямой, но если вы хотите извлечь из нее хоть какую-нибудь пользу, нужно уметь так управляться со всеми ее девятью футами, чтобы быть способным поднять острием с земли игральную карту или подколоть бегущего кролика. Мне хотелось блеснуть перед людьми из Компании, поэтому я нанял в качестве учителя риссалдара [30] Риссалдар — туземный офицер кавалерийских частей. из Бенгальской кавалерии. У меня не было иных намерений, кроме как научиться поражать своим искусством простофиль или охотиться на диких свиней, и мысль использовать пику против вражеской конницы никогда не вдохновляла меня. Однако эти уроки как минимум однажды спасли мне жизнь, так что деньги оказались потрачены не зря. Они также оказали влияние на ближайшее мое будущее, хотя и несколько странным образом.

Как-то утром на майдане [31] Майдан — поле, место для упражнений. я занимался с моим риссалдаром, крупным, худым, угловатым парнем из пограничного племени патанов по имени Мухаммед Икбал. Он был прекрасным наездником и превосходно управлялся с пикой, и под его руководством я быстро продвигался в этой науке. Тем утром мы тренировались на деревянных кольях, и мне удалось подколоть их столько, что мой учитель, ухмыляясь, заметил, что ему уже в пору самому брать у меня уроки.

Мы уже уезжали с майдана, почти пустого тем утром, если не считать паланкина, сопровождаемого двумя офицерами (что слегка пробудило мое любопытство), когда Икбал вдруг закричал: «Смотри, хузур, [32] Хузур — господин, повелитель в значении «сэр» (пуштунский эквивалент «сагиб»). вот мишень получше маленьких колышков!» — и показал на дворняжку, вынюхивающую что-то ярдах в пятидесяти от нас.

Икбал выставил пику и поскакал на собачку, но та увернулась и бросилась наутек. Я издал охотничий крик «Таллиху!» и ринулся за ней. Икбал был по-прежнему впереди, я отставал от него не более чем на пару корпусов, когда парень сделал еще одну попытку подколоть дворнягу, с визгом мчащуюся вперед. Он снова промахнулся и крепко выругался, а собака внезапно вертанулась прямо под копытами его лошади и прыгнула на ногу риссалдара. Я опустил пику и ловко проткнул псину насквозь.

С торжествующим воплем поднял я ее над собой, еще трепыхающуюся и визжащую, и сбросил за спину.

— Шабаш! [33] Шабаш! — Браво! — воскликнул Икбал, а я принялся потешаться над ним, как вдруг раздался чей-то голос.

— Эй, вы! Да, вы, сэр! Можно вас на минутку? Подойдите, пожалуйста!

Голос доносился из паланкина, к которому нас привела погоня. Занавески были откинуты. Окликнувший меня оказался дородным, сурового вида мужчиной в сюртуке, с сильно загорелым лицом и совершенно лысой головой. Шляпу он снял и непрерывно обмахивался ею, следя за моим приближением.