Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1.

Не буду больше о доне С., выражу только сожаление, что такой Культурный и Обходительный джентльмен оказался на поверку нахалом и так сильно Разочаровал меня. Но как бы ни была я счастлива отделаться от него, меня немного Беспокоят наши Черные хозяева, вождь которых мне не понравился вовсе, ибо он такой Буйный и Шумный и смотрел на меня с какой-то пугающей вольностью , и даже забылся настолько, что схватил меня за волосы и сказал что-то друзьям на своем Языке – хотя вполне сносно говорит на Французском, я слышала, – тогда и я обращаюсь к нему на Оном и говорю: «Ваше поведение в отношении Благородной дамы недопустимо, сэр, особенно если на вас плед Сорок второго полка, хотя я уверена, у вас нет права носить его, поскольку мой дядюшка Дугал служил в Девяносто третьем, но ни разу не рассказывал, что хоть кто-нибудь одного с вами Цвета числился в составе Гайлендерской бригады, уж не в Глазго, во всяком случае. Но если я ошибаюсь, то готова принести свои извинения. Я очень проголодалась, и где находится мой Муж?»

Это было встречено невежливым молчанием; меня усадили в седан или паланкин и понесли, хотя я решительно возражала и откровенно возмущалась, но все без толку. Я находилась в таком смятенном состоянии , не имея вестей о драгоценном моем Г., не зная, куда меня несут, и видя, как Смотрят на меня люди, встреченные по пути. Взгляды их были неприятны, но в них читалось и некое восхищение, это я приписала тому, что никогда прежде не приходилось им видеть Леди со светлыми Волосами и таким Сложением – они ведь Дикари. Дерзость их я переношу с Достоинством и Выдержкой, но одного мне пришлось отбоксировать по ушам, после чего они стали держаться на уважительном расстоянии. Отвлечься от переживаемых ужасов мне помогало Спокойное Созерцание чудес, встреченных en route [874]: Ландшафт выше всяческих похвал, цветы Необычайной Красоты, а Животная жизнь занимательна и разнообразна. Особенно мне понравился милый зверек «Ай-Ай» – это полуобезьяна-полукрыса с очаровательными грустными глазами – мне сдается, именно поэтому они назвали его «Ай-Ай» [875] и не убивают. Ужимки их очень смешные.

Впрочем, обо всех Чудесах этой удивительной страны я расскажу как-нибудь на досуге, когда ко мне снизойдет Описательная Муза. Поведаю также и о главном городе Мадагаскара и моем Представлении КВ Принцу Ракуте, каковое совершил французский резидент г. Ла Борт, находящийся с Принцем в Дружеских отношениях. От него стало мне известно, что мой дорогой Г. назначен на Важный Военный Пост и находится под личным Покровительством не кого иного, как ЕВ Королевы Мадагаскара. Подозреваю, что мой возлюбленный рассудительно предложил им свои Услуги в обмен на теплый прием нам здесь. Они, естественно, были Рады заполучить столь Выдающегося Офицера, что, без сомнения, объясняет ту Спешку, с которой покинул он Побережье, даже не повидавшись со мной, – признаюсь, это несколько задело меня, хотя ему, конечно, лучше знать. Я не совсем поняла, но месье Ла Борт уверил меня в совершенно деликатном свойстве обязанностей Г., и поскольку они с Принцем настоятельно советовали мне сохранять терпение , я приготовилась ждать в Добром Расположении и с хладнокровием, как подобает хорошей жене, – и питать надежду единственно на то, что Герой мой выкроит минутку у своих Обязанностей и проведает меня.

Мне оч. удобно в прекрасном Дворце Принца, со мной обходятся со всем Уважением и Добротой. Принц – совсем еще парнишка , но говорит по-французски с довольно легким акцентом и вообще весьма мил. Он оч. черный, высокий и симпатичный, улыбчивый, и я льщу себе мыслью, что он более чем изрядно увлечен мной, хотя Ракута совсем еще мальчишка , и выражение Обожания, которое можно было бы счесть несколько нескромным на лице персоны более взрослой, следует списать на непосредственность юношеской галантности. Он слегка застенчив и взгляд у него задумчивый. Как хотелось бы иметь тут при себе приличную одежду, ибо я питаю надежду, что, когда Г. появится, он возьмет меня на прием к Королеве, каковая, судя по откликам, является Персоной Замечательной и пользующейся большим Уважением. Как бы то ни было, раз мне выпала такая Честь, я постараюсь принять ее как должно и буду, полагаясь на врожденный аристократизм и внешность, достойно представлять свою Страну среди этого Народа, ибо, как сказал наш Великий Бард: «Чин – только Штамп на Золотом». [876] Я уверена, что Английская Леди способна Украсить любое Общество, особенно если наделена природной Грацией и Наружностью.

[Конец выдержки. – «Врожденный аристократизм», как же! И где это вы его приобрели, сударыня? В Пэйсли, как и все мы!! – Г. де Р.]

Опыт убеждает меня в том, что, оказавшись даже в самых причудливых и отчаянных обстоятельствах и не имея возможности их изменить, человек вскоре начинает играть по новым правилам, будто ничего и не случилось. Благодаря выкрутасам фортуны мне довелось побывать индийским дворецким, кронпринцем, надсмотрщиком за рабами на хлопковых плантациях, владельцем игорного приюта и еще б-г весть кем – и все это занятия, которые я обходил бы за милю, будь моя воля. Но воли не было, и вот меня уже не заботит ничего, кроме блеска столового серебра, видов на урожай в ноябре или ставок за столом, и я сильно удивлюсь, если мне скажут, что где-то по-прежнему существует мир, которому я должен принадлежать по праву. Я склонен объяснять это чувством самосохранения, и это то, что позволяет вам не сойти с ума в тот момент, когда это, казалось бы, неизбежно.

Так что, когда мне поручили муштровать армию Мадагаскара, я просто постарался не забивать голову ужасами своего положения и ринулся вперед, как Фридрих Великий, которому оса залетела в панталоны. Полагаю, это был один из самых черных периодов моей жизни, поэтому, пытаясь вспомнить его, я затрудняюсь не только расставить в должном порядке события тех первых недель, но и вообще их едва помню. О стране я знал тогда очень мало, но и эта малость была такой причудливой и страшной, что мозг мой отказывался служить. Только постепенно сумел я составить более-менее верное представление об этой дикой стране, этой пародии на цивилизацию, с ее удивительными людьми и обычаями, смог осознать свое собственное щекотливое положение и начал строить планы по выходу из него. Поначалу же все вертелось вокруг меня, словно в водовороте, и мне оставалось только удержаться на плаву. Но я постараюсь, насколько смогу, рассказать вам о событиях того времени, чтобы вы могли понять, что к чему и каким удивительных происшествиям они послужили прологом.

Итак, меня направили реформировать и обучать армию, и если вы сочтете такое поручение слишком ответственным для только что прибывшего заграничного раба, напомню, что армия была устроена по европейскому образцу, но белого инструктора там не видели уже многие годы. Для моего назначения имелась еще одна веская причина, но о ней я узнал много позже. Короче, я оказался в войсках, и должен признать, лучшего занятия в тех краях мне, наверное, было и не сыскать. Потому как войска оказались совершенно первоклассными. В первый раз наблюдая за смотром полков на большой равнине в окрестностях столицы, я подумал: «Отлично, парень! Стремление к совершенству – вот наш конек». Солдаты были хороши, но кто же мешает гонять их по десять часов в день, чтобы они стали еще лучше? Этим я и занялся.