Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1.

— Ах ты, дрянь! — закричал я, крутанув так, что она застонала и рухнула вниз прямо передо мной. Наступив ей на спину коленом, я прижал ее к земле и обернулся посмотреть, как там Хадсон.

Он и Гюль сошлись в поединке посреди погреба, подобно древним троянцам. Благодарение Богу, что в кавалерии хорошо поставлено обучение фехтованию, [60] Флэшмена стоит извинить за допущенное здесь преувеличение. Возможно, сержант Хадсон являлся прекрасным фехтовальщиком, но среди британских кавалеристов это умение не было распространено. В своем рассказе об атаке Тяжелой бригады при Балаклаве Фортескью упоминает о том, что большинство солдат были способны только размахивать своими саблями как дубинами. Они скорее использовали эфес в качестве кастета, чем резали и кололи клинком. даже среди улан, поскольку Гюль оказался проворным, как пантера: размахивая саблей, он выкрикивал угрозы и проклятия, призывая своих шакалов ломать дверь. Но дверь оказалась достаточно прочной. Хадсон сражался хладнокровно, как в тренировочном зале, отразив удар противника, переходил в контратаку, заставляя Гюля податься назад ради спасения своей шкуры. Я оставался на месте, боясь хоть на секунду оставить без внимания эту дикую кошку, да и если бы я двинулся, Гюль мог улучить момент и зарубить меня.

Внезапно он обрушился на Хадсона, отчаянно размахивая саблей, и улан отскочил назад. Этого Гюль и хотел, поскольку побежал наверх по ступенькам, намереваясь открыть дверь. Но Хадсон следовал за ним по пятам, и Гюль вынужден был развернуться на полпути, чтобы его не подкололи сзади. Он отбил удар сержанта, поскользнулся на ступеньках, и на мгновение они вместе растянулись на лестнице. Гюль подскочил вверх, как мяч и занес над растянувшимся Хадсоном саблю. Сабля, сверкнув, врезалась в камень, высекая искры. Сила удара вывела Гюля из равновесия. На миг он склонился над Хадсоном, и, прежде чем афганец успел прийти в себя, я увидел, как из спины его вылезло блестящее острие сабли сержанта. Афганец издал сдавленный, леденящий душу крик, выпрямился, запрокинув назад голову, и скатился по ступенькам на пол. Так он лежал, дергаясь, хватая ртом воздух и выпучив глаза, пока не затих.

Хадсон сбежал вниз. Его сабля была вся в крови. Я издал крик триумфа:

— Браво, Хадсон! Браво, шабаш!

Сержант посмотрел на Гюля, бросил саблю и начал, к моему изумлению, оттаскивать мертвое тело с середины погреба к его укутанной тенью стенке. Он аккуратно уложил труп на спину, потом поспешил ко мне.

— Давайте свяжем ее, сэр, — говорит он. И пока я заматывал руки Нариман поясом джезайлита, Хадсон затолкал ей в рот кляп. Мы кинули ее на солому, и Хадсон сказал:

— У нас только одна попытка, сэр. Возьмите саблю, сэр — ту, чистую — и сделайте вид, как будто караулите того дохлого ублюдка. Приставьте ему лезвие к горлу, и, когда я открою дверь, скажите им, что убьете их вожака, если они не выполнят наших требований. При таком свете они не поймут, что он труп, а эта шлюха говорить не может. Приступаем, сэр, и побыстрее.

Для споров было не время — дверь уже трещала под напором афридиев. Я подбежал к Гюлю, подобрав по пути его саблю, и встал над ним, уперев острие ему в грудь. Хадсон бросил взгляд вокруг, запрыгнул по порожкам наверх, отодвинул засов и мигом очутился снова внизу. Дверь распахнулась, и внутрь ввалились эти дуболомы.

— Стоять! — рявкнул я. — Одно движение, и я отправлю Гюль-Шаха на переговоры с шайтаном! Назад, вы, дети совы и свиньи!

Эти уроды, человек пять или шесть, столпились на верхних ступеньках. Увидев распростертого передо мной Гюль-Шаха, совершенно беззащитного, один из них выругался, другой взвыл.

— Не шевелиться! — закричал я. — Или я заберу его жизнь! — Они замерли на месте, разинув рты, но провалиться мне на месте, если я знал, что мне делать дальше. Хадсон торопливо стал подсказывать.

— Лошади, сэр. Мы прямо у ворот, скажите им, пусть подведут двух, нет, трех пони к двери, а сами отойдут на другой конец двора.

Я прокричал приказ, обливаясь потом от ужаса, что они могут не подчиниться. Но этого не произошло. Думается, я выглядел готовым на все: голый по пояс, грязный и небритый, с сумасшедшим взглядом. Причиной служил страх, а не ярость, но им-то было невдомек. Между ними разгорелась оживленная перепалка, после чего вся шайка выбралась через дверной проем наружу. Я слышал, как они кричат и ругаются в темноте, а затем раздался звук, который был для нас слаще музыки — стук лошадиных копыт.

— Скажите им, пусть держатся снаружи и отойдут подальше, сэр, — сказал Хадсон, и я охотно подчинился.

Хадсон подошел к Нариман, сгреб ее в охапку и поставил ногами на ступеньку.

— Шевелись, черт тебя побери, — буркнул он, и, подхватив саблю, подтолкнул женщину вверх по порожкам, уперев острие ей в спину.

Сержант исчез в дверном проеме, последовала пауза, потом раздался его голос:

— Порядок, сэр. Поднимайтесь быстрее и закройте дверь.

Ни один приказ я не выполнял так охотно. Оставив Гюль-Шаха таращиться в потолок, я взлетел вверх по ступенькам и захлопнул за собой дверь. И только окинув взглядом двор — Хадсон рядом с пони, спеленатая Нариман перекинута через круп другого, на другом конце кучка афганцев, поигрывающих ножами и бранящихся — только тогда я понял, что мы остались без заложника. Но Хадсон и тут нашелся.

— Скажите им, что я выпущу потроха у этой шлюхи, если они хоть пальцем шевельнут. Спросите, как это понравится их хозяину и что он с ними сделает после! — И сержант приставил саблю к животу Нариман.

Угроза подействовала на них даже без моего перевода, и я получил возможность вскарабкаться на своего пони. Ворота находились перед нами. Хадсон взял поводья лошади Нариман, мы развернулись и под стук копыт были таковы, скача по залитой лунным светом тропе, ведущей от расположенного на холме форта к равнине.

Достигнув ее, я обернулся: Хадсон держался неподалеку, хотя ему и не просто было управляться с Нариман, которая лежала поперек седла третьей лошади. Позади нас на фоне неба вырисовывались угрюмые очертания форта, но никаких признаков погони не наблюдалось.

Подъехав ко мне, сержант сказал:

— Кажется там, дальше, проходит кабульская дорога, сэр. Мы пересекли ее по пути сюда. Думаете, есть смысл ехать по ней, сэр?

Меня так трясло после пережитого, что мне было все равно. Естественно, нам следовало держаться подальше от дороги, но я готов был на все, лишь бы оказаться подальше от этой проклятой темницы, так что кивнул в знак согласия, и мы продолжили путь. При удаче ночью дорога окажется пустынной, да и только на дороге мы могли рассчитывать не заблудиться. У нас не заняло много времени добраться до нее, а звезды указывали путь на восток. Мы теперь находились не менее чем в трех милях от форта, и если афридии и отправились в погоню, им было нас не найти. Хадсон поинтересовался, как нам поступить с Нариман.