Розмэри Сатклифф - Алый знак воина. Орел Девятого легиона

— Ба! — произнес дядя Аквила, продолжая поиски таблички. — Кому же еще ко мне приставать? Собственного сына у меня нет.

Он наконец нашел табличку и принялся старательно сглаживать исцарапанный воск гусиным пером, очевидно воображая, что орудует плоским концом стала. Потом он исподлобья взглянул на Марка.

— Если бы ты попросился в Этрурию, мне, пожалуй, стало бы очень одиноко.

— Неужели ты думаешь, я удрал бы в Клузий при первом же удобном случае?

— Я, конечно, так не думал… — медленно произнес дядя Аквила, с отвращением разглядывая останки своего пера и откладывая его в сторону. — Ну вот, из–за тебя я загубил прекрасное перо и испортил ряд крайне важных заметок. Радуйся теперь… Нет, я так не думал, но выбор был в твоих руках, и я не был уверен, какое ты примешь решение.

— Я тоже, — отозвался Марк. — Но сейчас уверен.

Непонятно почему, он вдруг вспомнил про свою деревянную птичку. Когда язычки пламени пробились сквозь бересту и сухой вереск, на которых она лежала, ему почудилось, что вместе с сокровищем его детских лет сгорела вся его прежняя жизнь. Но наверное, из серого пепла тогда же родилась новая жизнь — для него самого, для Эски и Коттии, а может, и для других людей, и даже для незнакомой еще долины среди холмов, где когда–нибудь будет стоять его усадьба.

Где–то хлопнула дверь, и на галерее послышались шаги Эски, который звонко и весело насвистывал мелодию:

Когда я встал под знамя орла

(Не вчера ль я под знамя встал?),

Я девушку из Клузия

У порога поцеловал.

И Марку вдруг пришло в голову, что рабы никогда не насвистывают. Они поют, если им хочется или если это помогает работе, но свист — это что–то другое, насвистывают только свободные люди.

Дядя Аквила, чинивший сломанное перо, опять поднял голову.

— Да, кстати, у меня есть для тебя новость, и небезынтересная, если ты ее еще не слыхал: Иску Думнониев взялись отстраивать заново.

То есть справа и слева, так как копье носили на правом плече, а щит — на левом.

Сыворотка, остающаяся после того, как сбивают масло.

Большой Медведицы.

Митра — индо–иранское божество света, солнца. Культ Митры в начале новой эры проник в Римскую империю, особенно он привился среди военных. Вступление в общину сопровождалось тяжелыми испытаниями, обрядами; посвященные проходили несколько ступеней. — здесь и далее примечание переводчика.

Клузий — римский город.

Одно из сословий Древнего Рима.

Императорская гвардия.

Тифон — в римской мифологии чудовище с сотней коньих голов, человеческим туловищем и змеями вместо ног.

В данном случае — штабное помещение.

Друиды — жрецы у древних кельтов.

Гай Светоний Паулин (59 — 61 гг. н. э.

Римские кавалеристы, навербованные из племен даков, обитавших на берегах Дуная.

Кельтское племя.

Тартар (греч.) — считался нижней частью преисподней.

В Ветхом завете — место для жертвоприношений.

Боевой клич легионеров. Имя «Цезарь» стало уже нарицательным — любой император.

Елисейские поля, или Элизиум (греч.) — в античной мифологии поли блаженных, куда по окончании земной жизни попадают любимые герои, вариант рая.

Праздники в честь Сатурна, древнеримского бога посевов, продолжались семь дней.

Благочестивый, верный (лат.).

Нынешняя Ирландия.

Богиня Рима (покровительница Рима).

Геспериды (греч.) жили в саду, где росла охраняемая ими яблоня, приносившая золотые яблоки.

Берегись! (лат.).

Превосходно (греч.).

В древнеиранской религии воплощение злого начала.

Воды Сулис — родительный падеж имени кельтского божества Суль.

Считалось, что в этой области Древней Греции многие женщины — колдуньи.