Виталий Гладкий - Рерик - сокол русов

На каждой площадке донжона были двери. Куда они вели, кто за ними находился, Рерика не интересовало. Он стремился в подземное хранилище сокровищ. И в самом конце своего пути он наткнулся на преграду. Прежде чем попасть в подземелье донжона, нужно было пройти караульное помещение, в котором находились четверо воинов-тюрков. Они сидели на коврике, подогнув под себя ноги, и увлеченно играли в какую-то замысловатую игру.

Перед ними лежали две толстые доски, соединенные перешейком и расчерченные на квадраты, закрытые пластинами из желтоватой слоновой кости. На каждой пластине искусный мастер вырезал разные хитрые символы, неизвестные Рерику. У каждого игрока были круглые фишки, – белые или черные – каждая с пятью «глазками». Игроки по очереди бросали кости и перемещали свои фишки по доске; наверное, к какой-то цели. Юноша очень удивился бы, узнав, что наблюдает за старейшей настольной игрой, которую называют «Королевская Ура».

Но экскурсы в историю старинных игр его не интересовали. Казалось, что в караульное помещение ворвался вихрь. Двое стражей были убиты Рериком сразу, но остальные – явно опытные воины-ветераны – взвились вверх, словно кошки (юноша мимолетно удивился; как это они сумели сделать из сидячего положения?), и обнажили оружие, кривые тяжелые сабли.

Драться с ними было еще той задачей; несмотря на увлечение игрой и то, что они находились в запертом изнутри донжоне, тюрки так и не сняли свои брони. Видимо, опасались строгого тархана, который, скорее всего, находился наверху и мог в любой момент спуститься в караульное помещение. Поначалу они испугались, – все-таки красная боевая раскраска могла навести страх на кого угодно, – но затем быстро сообразили, что перед ними не джинн, а какой-то разбойник, и дружно накинулись на Рерика. Им даже не пришло в голову поднять тревогу. Еще чего: полуголый дикарь супротив двух опытных воинов в броне практически обречен. Но они не знали, с кем имеют дело.

Боевой транс всегда сваливался на Рерика мгновенно. Стены караульного помещения неожиданно начали расплываться, размазываться в пространстве, словно они были слеплены из воска, а снизу зажгли огонь. Движения стражей стали замедленными, будто они сражались не в воздушной среде, а под водой. Когда Сокол-Рерик участвовал в тренировочных поединках, и время от времени применяя свое колдовское зрение, он часто начинал хохотать, настолько нелепыми казались ему движения соперника.

Волчило, который понимал причину смеха, сердился и заставлял юношу вернуться в Явь, потому что никто не мог противостоять полянину в учебных боях, даже сам наставник. Ведь колдовство может и подвести, неровен час, а хорошая выучка, которая вошла в кровь и плоть, всегда придет на помощь в самых сложных ситуациях.

Рерик убил тюрков, играясь. Когда до второго – видно, начальника караула, – дошло, что он здорово ошибся, приняв столь опасного бойца-мечника за глупого варвара, страж хотел закричать, но хладное черное лезвие лишило его этой возможности. Меч Рерика вошел ему в горло под кадыком и вышел на спине. Это был хитрый удар – сверху вниз, с верхней позиции. «Так сражаются франки», – говорил дедко, который обучил внука этому приему.

Дорога к заветному хранилищу была открыта! Рерик бросился к входной двери и с трудом поднял перекладину – тяжеленный дубовый брус, который запирал вход. В донжон ворвались «волки», но их постигло разочарование – делать там было нечего. Впрочем, работа нашлась – для самого молодого из них, но самого ушлого.

Его звали Вятко. Он был из племени радимичей. От второго имени Вятко отказался наотрез. «У нас не принято», – объяснил он Волчиле. И тот вынужден был согласиться – Вятко отличался беспримерным упрямством. Ежели ему в башку втемяшится какая-нибудь блажь, колом ее оттуда не вышибешь.

Воин он был первостатейный. Шустрый, гибкий, словно угорь, с мышцами, как бычьи жилы, Вятко мог одолеть любого. Конечно, за исключением Сокола-Рерика. Именно поэтому он относился к полянину с большой любовью и был верен ему, как добрый пес. Но было на совести светлого ликом и белобрысого Вятко большое черное пятно. Об этом знали немногие: конечно же, хакан Руяр, затем Волчило, наставник и воспитатель отроков, и, наконец, Сокол-Рерик как лучший друг. Вятко просто должен был поделиться хоть с кем-то своим наболевшим.

Вятко был хитник, вор. Кто-то в детстве показал ему, как открывать замки, малец увлекся, и к отрочеству во всем Смоленске не было более искушенного вора, чем Вятко. Он мог справиться с любым замком, самым сложным. И все было бы хорошо (Вятко был сиротой и жил у двоюродного дядьки; он воровал понемногу – для себя), да связался он с разбойниками, которые полили его талант невинной кровью ограбленных мещан.

Убийц поймали, а Вятко удалось в последний момент сбежать. Наверное, в конце концов его словили бы и казнили, но как раз в эти дни большой купеческий обоз русов возвращался в родные края, и шустрый малец тайком забрался в сани и укрылся рогожей. Бедного отрока нашли полузамерзшим, еле вернули к жизни и, движимые чувством сострадания, – а куда податься сироте зимой? – привезли в Русию.

Там-то он и рассказал хакану все, как на духу. Вятко не сомневался, что его будут искать, а значит, ему нужна защита. Но своим еще некрепким мальчишеским умом он понял, что лучше сказать правду. Выгонят – уйдет, нет – значит, еще поживет.

Вятко оказался прав – его путь проследили до самого острова. Но когда потребовали выдать, Руяр сказал, как отрезал: «Из Русии выдачи нет!»

Конечно, Вятко здорово повезло – на тот момент между Смоленском и Русией по какой-то причине пробежала черная кошка. Но выдать беглого хитника все равно могли. Тем не менее Руяр, который хорошо разбирался в людях, решил радимича оставить на острове и отдал его в обучение к Волчиле. И не прогадал – Вятко оказался превосходным воином. Но теперь требовались совсем другие его качества. Именно это шепнул ему на ухо Рерик перед походом. Вятко трудился над воровским инструментом два дня и две ночи вместе с опытным кузнецом, который не мог отказать Рерику в помощи. Слава полянина сделала его выдающейся личностью даже среди воев «старшей» дружины.

– Ну, что смотришь? – сказал Рерик, обращаясь к Вятко. – Начинай! Время поджимает.

Тот стоял перед массивной дверью, перекрывающей вход в подземелье, в какой-то странной задумчивости.

– Не спеши, – процедил – вернее, прошипел – сквозь зубы Вятко. – Я разговариваю с замком, прошу его милостей, чтобы он не сопротивлялся и пустил нас внутрь.

Рерик пожал плечами и обратил свой взор на Фаста-Ингваря. Тот успокоительно кивнул: все в порядке, возле каждой двери на всех уровнях донжона стоят по два-три «волка». Если кто-нибудь появится на лестнице, то это будут его последние шаги.