Виталий Гладкий - Под маской скомороха

Метель затихла еще ночью. Среди серых туч блеснул краешек солнца, и ветви деревьев в снежной опушке заискрились, засверкали, будто осыпанные самоцветами. Покинув пределы Великого Новгорода, кучер свернул на наезженную дорогу, которая хорошо просматривалась среди снежных наметов, и возок буквально полетел над белой равниной. До Москвы добираться долго, даже зимой, по хорошо накатанному шляху, не менее восьми дней пути, поэтому купец поторапливал кучера. Вскоре возок растворился в заснеженной дали, и от него остался только след полозьев.

Зимнее декабрьское утро 1470 года в Москве выдалось на удивление тихим и ясным. Солнечный диск выглядел, как ярко начищенный золотой дукат, в голубом куполе небосвода, казалось, отражалось окружавшее столицу бескрайнее пространство, застеленное сверкающими под солнцем снежными покровами, мороз хоть и щипал за щеки, но не шибко, а ежели выпить кружку-другую горячего сбитня [68] Сбитень – старинный восточнославянский напиток из воды, меда и пряностей, в число которых нередко входили лечебные травяные сборы (шалфей, зверобой, корни фиалки и прочее). Впервые упомянут в славянских летописях в 1128 г. Первые самовары предназначались именно для варки сбитня. Рецептов сбитня существует превеликое множество: сбитень столбушинский, московский, суздальский, владимирский, малиновый, красный, клубничный и т. д. По технологии приготовления сбитни делятся на простые и заварные с брожением сусла до двух недель. в торговых рядах, которые находились между улицами Ильинкой и Варваркой (бывшей Всехсвятской), то и вовсе жизнь казалась вполне сносной даже для какого-нибудь холопа-бедолаги, если к тому же учесть, что москвичи жили предвкушением Святок – праздника святого Рождества. Возле сбитенщиков всегда толпа, а те, знай, веселят народ – зазывают так громко, что в ушах звенит, и приговаривают складно да ладно:

– Кому сбитень, кому горячий! Сбитень горячий, пьет и подьячий! Сбитень-сбитень-сбитенек, пьет его и щеголек! Кушайте и пейте, денгу не жалейте! Сбитень простой и сбитень заварной! Пейте для сугреву и радости! Сбитень пить – здоровым быть, веселым слыть!

Белокаменный Кремль, построенный Великим князем Дмитрием Донским, не только надежно защищал Москву, но и украсил ее. Княжеский дворец венчал златоверхий набережный терем со стекольчатыми окнами и был виден издалека. Мощные стены Кремля имели девять башен, причем шесть из них были проездными. Правда, укрепления уже изрядно обветшали, а многие участки каменных стен вовсе обрушились и были заменены деревянными срубами.

Москва в конце прошлого века раскинулась настолько далеко за пределами Кремля, что возникла необходимость укрепить ее дальние подступы. Для этой цели соорудили несколько монастырей-крепостей к северу и югу от города, которые образовали как бы кольцо вспомогательных фортов. Между дорогами на Коломну и Серпухов был построен Симонов монастырь, на берегу Яузы – Андроников монастырь, а между Дмитровской и Ярославской дорогами – Петровский, Рождественский и Сретенский монастыри.

Старинные улицы Большого посада Варьская, или Варварская, и Никольская со Сретенкой начинались у стен Кремля и вели на Владимир и Переяславль. Большой посад был частично укреплен рвом, спускавшимся от Кучкова поля к Москве-реке. Его границей служили: на юге – Москва-река, а на севере – река Неглинная, а на востоке посад упирался в болотистый Васильевский луг, доходивший до устья Яузы.

Путник, приближавшийся к Москве с северо-востока по Болвановской дороге, видел издалека не только Кремль, но и множество дымов и огней кузнечных и гончарных горнов, слышал непрерывный стук молотов, раздававшийся почти из каждого московского двора. Москва строилась, расширялась, укреплялась.

Если прежде средоточием московского ремесла был Великий посад, где насчитывалось множество мастерских, – кожевенно-сапожных, кричных (добывавших из руды железо), литейно-ювелирных, гончарных и других, – то ближе к концу XV века ремесленный люд в своем большинстве стал селиться на окраинах города. Князья Патрикеевы в Заяузье построили кузнечную слободу с монастырем Святых Кузьмы и Демьяна, а затем здесь же наладили производство оружия, медной посуды и гончарных изделий. А в Занеглимье была построена Пушечная изба, где делали орудия, составлявшие основу могущества московского войска, и отливали колокола, малиновый звон которых ценился по всей Руси.

Основные улицы Занеглимья вели на Тверь (Тверская), Дмитров (Юрьевская, за пределами города – Малая Дмитровка), в Волок Ламский и Новгород (Волоцкая). Начало заселяться Заречье. Отсюда шли дороги: на юг – Ордынская (Большая Ордынка), Серпухов (Большая Полянка), Коломну и Калугу (Большая Якиманка). Здесь же находились татарские слободы (между Большой Ордынкой и Большой Якиманкой), где жили переводчики-толмачи. Далее тянулись городские поля и луга, служившие местом выгона скота.

Почти все большие московские улицы была замощены стесанными сверху плахами, которые лежали поперек движения на продольных лагах. Мостовая клалась с таким расчетом, чтобы с нее стекала вода – несколько выше окружающей земли. В некоторых местах были устроены по бокам канавы и деревянные трубы, отводившие воду в близлежащие овраги, ручьи и речки, которыми изобиловал город. По бокам мостовых шли сплошные частоколы заборов, прерывавшиеся кое-где глухими стенами хозяйственных построек да воротами, через которые можно было въехать на усадьбу горожанина.

Жилые дома обычно строили в глубине двора. Усадьбы непременно включали сад и огород. Их размеры были далеко не одинаковы; двор богатого и знатного человека во много раз превосходил размерами двор бедного. Это мог быть целый городок в городе – с барским домом, «людскими» избами, где ютились слуги, погребами и ледниками, хлевами и конюшнями, даже с собственной церковью.

Правда, в последнее время дома стали перемещать поближе к улице. Прежде всего, так обустраивали свои усадьбы ремесленники, чтобы облегчить себе общение с заказчиками. Украшались главным образом те части дома, которые были видны с улицы – ворота и вереи [69] Вереи – столбы, на которые навешиваются полотнища ворот. . Украшением была и сама кровля – высокая, с фигурным коньком. Отдельные кровельки были у крыльца и ворот. Когда дом стал выходить на улицу, начали делать резными причелины [70] Причелины – в архитектуре Руси висячие доски с резным орнаментом, покрывающие торцы бревен сруба и края крыши. , «полотенца» [71] Полотенца, малые подкрылки, сережки – фриз, главное украшение избы; богато украшенный карниз, отделяющий сруб от чердака. , наличники окон, ставни.